Болван – ох, что за болван! И как это он ухитрился стать pezzonovante, думал Хейген. Советник президента, хозяин крупнейшей в мире киностудии. Определенно, дону есть смысл вложить деньги в кинобизнес. Причем этот субъект понимает все слова буквально. Не видит, что за ними стоит…
– Благодарю вас за угощение, за приятный вечер, – сказал Хейген. – Вы не могли бы помочь мне добраться в аэропорт? Пожалуй, я не останусь ночевать. – Он взглянул на Вольца с холодной улыбкой. – Мистер Корлеоне предпочитает узнавать дурные новости сразу.
Когда Хейген, дожидаясь машины, стоял у освещенной прожекторами колоннады, он увидел, как в длинный лимузин у подъезда садятся две женщины. Те самые, которых он видел утром в приемной Вольца: мать и двенадцатилетняя дочка, маленькая красотка с золотистыми кудрями. Только теперь прелестно очерченный ротик девочки вспух, расплылся бесформенным красным месивом. Густо-синие глаза заволокло мутью, длинные ножки подламывались и заплетались, как у подбитого жеребенка, когда она сходила по лестнице к открытой дверце лимузина. Мать поддерживала ее, устраивала на сиденье, повелительно шипела ей что-то на ухо. Потом обернулась, украдкой скользнула по Хейгену быстрым взглядом, хищные птичьи глаза ее горели торжеством. Мгновение спустя она тоже скрылась в машине.
Так вот отчего ему не предложили лететь из Лос-Анджелеса самолетом, подумал Хейген. С кинопродюсером летели мать и дочь. Чтобы у Вольца осталось до обеда время отдохнуть и обработать маленькую девочку, ребенка. И Джонни хочет жить в таком мире? Что ж, остается пожелать ему удачи – впрочем, и Вольцу тоже.
Поли Гатто терпеть не мог браться за работу наспех, в особенности когда работать предстояло кулаками. Он любил все наметить и распределить заранее. Тем более что дела вроде сегодняшнего – хотя, казалось бы, и делом-то не назовешь, так, поучить пару сопляков – могут обернуться серьезной морокой, если сыграть свою роль неточно. Потягивая пиво, он оглянулся проверить, как у сопливых щенков подвигаются переговоры с девочками у стойки бара.
Всю нехитрую подноготную щенков – их звали Джерри Вагнер и Кевин Мунан – Поли Гатто знал досконально. Обоим лет по двадцать, симпатичные на вид ребята, ладные, высокие, темно-русые. Обоим через две недели возвращаться из города в колледж – влиятельные папаши со связями, да плюс к тому студентам положена отсрочка, так что покамест, до поры до времени, отвертелись от призыва в армию. На том и другом висит условный приговор за попытку изнасиловать дочь Америго Бонасеры. Сукины дети, мысленно выругался Поли Гатто. От призыва увиливать, лакать после полуночи спиртное в баре в нарушение условий приговора, таскаться за дешевками! Сволочи. Сам Поли получил отсрочку от службы в армии по состоянию здоровья, представив на призывную комиссию медицинскую справку, что больной имярек (пол