Два типа мужчин после тридцати хорошо описал Чехов, рассказав о толстом тайном советнике и его тонком друге детства. Большинство к этому возрастному рубежу теряет юношескую живость и начинает укрупняться, покупая пиджаки на пару размеров больше. Те же, с кем этого не происходит, вызывают в народе некоторое недоверие: либо язвенник, либо «немужик», либо карьерист. Панасенков, с его худобой и нездоровым цветом лица, относился как раз к последним. Платов знал этот типаж.
Вопросы, на которые Платова попросили ответить, были довольно предсказуемыми. Давно ли он знает Кожухина и Титова? Встречался ли с ними за последний год? Был ли он в курсе их назначения на ключевые для его проекта посты? Где находился, когда поступило сообщение об их убийстве?
Павел отвечал спокойно и ровно.
Размеренный «протокольный» разговор прервал сам Панасенков:
– Хотел спросить, что вы об этом думаете, – сказал следователь, передавая Павлу кипу снимков. – Просмотрите. Это с места убийства Титова Валерия Григорьевича, 1959 года рождения. Там же убит и полицейский.
– Работал непрофессионал. Это я вам и без снимков скажу.
– Почему? – генерал не выказал удивления, но «протокольность» в его поведении сразу исчезла. – Какие доводы?
– Грязно слишком. Первый выстрел должен был убрать… – Платов еле удержался, чтобы не сказать «мента», – …полицейского. А уже второй предназначается объекту. Убийца же действовал наоборот. По ошибке или по неопытности.
– Допустим. Хотя при любом раскладе убийство нашего коллеги выглядит… лишним, – слово «коллега» в отношении сотрудника МВД в устах генерал-лейтенанта СКР Панасенкова звучало неестественно.
– Как раз наоборот. Скорее всего, он был частью заказа. Скажем, заказчик хотел, чтобы дело было ещё более громким. А самое главное – чтобы менты (тут уже Павел поправляться не стал) землю рыли в поисках исполнителя и заказчика… – Павел и сам не заметил, как дошёл до сути.
– Я думал об этом…
На лице следователя читалось, что до разговора с Платовым такие мысли ему в голову не приходили. Это было Панасенкову неприятно, поэтому он стал спешно «сворачивать» беседу:
– Знаете, Павел Николаевич, у меня к вам больше нет вопросов. Хотя, возможно, нам придётся ещё вас побеспокоить: мало ли, появятся новые вводные, выяснятся дополнительные обстоятельства… Если что, мои люди свяжутся с вами.
В его рукопожатии, когда они расставались, ощущалась рассеянность. Павлу показалось, что, озвучив своё алиби и вывалив рассуждения, он просто перестал существовать для этого человека: перспективы для развития карьеры старшего следователя в этом деле не просматривались.
Вообще