Майор Захарова всегда знала заранее, зачем ее вызвал начальник. Вошла, глядя на генерала широко открытыми зелеными глазами, закрыла на ключ дверь, и стала расстегивать форменную рубашку, выпуская на свободу свою роскошную грудь.
Закрывшись в кабинете, для «секретного совещания», они довольно быстро досовещались до бурного оргазма, и генерал, в восторженном порыве откинувшись на кожаном диване, прижимал к своему паху голову Захаровой, обхватив ее обеими руками в районе трогательно нежной под волосами шеи. Он старался сдерживать свои стоны, но все равно довольно громко поскуливал и иногда, приглушенно рычал. Особенно возбуждала его милицейская форма партнерши…
Сняв, таким образом, стресс, он налил в фужеры свой любимый пятизвездочный «Арарат» многолетней выдержки, и они, чокнувшись тонко зазвеневшими фужерами, выпили. Глядя, как женщина закусывает коньяк бананом, охватывая его своими мягкими, ярко окрашенными губами, он было опять возбудился, но вовремя остановил себя, поглядев на аскетичное лицо «железного» Феликса на огромном портрете над своим столом. «Интересно, а как он стресс снимал?» – подумал далее генерал, отпуская с «совещания» Захарову, и глядя, как соблазнительно перекатываются под серой, форменной юбкой её упругие, круто оттопыренные ягодицы. Забыв за всеми этими приятными хлопотами о недавнем посещении бабулек, чей нафталиновый запах еще витал в кабинете, генерал решил, что на сегодня с него пожалуй хватит, и стал собираться домой.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Идя в СИЗО, на первый допрос Забродина, Юрий Андреевич ломал голову, как ему подступиться к этому странному человеку, пробить брешь в его глухой обороне. Что-то подсказывало ему, что Кирилл не виновен в смерти Сержантова. Крутилась в сознании скользкая мыслишка, как ящерица с намыленным хвостом, и как он ни силился ее ухватить, каждый раз ускользала. Темнову казалось, да нет – он почти был уверен, что эта мысль может ему все объяснить. Весь его опыт профессионала был против этого, но интуиция кричала: «Да! Да! Да! Это разгадка. Ты уже близок к ней!»
С таким вот сумбуром в голове он и вошел в камеру для допросов. Разложил на столе бумаги, ручку, диктофон, сигареты и приказал привести подследственного. Забродина, до поры до времени, по его личному распоряжению, держали в отдельной камере и это несмотря на то, что СИЗО был переполнен.
Кирилл выглядел спокойным, каким-то уж очень погруженным в себя, будто все происходящее его не интересует ни в малейшей мере. Он был небрит, под глазами залегли тени. Войдя, встал у двери, поглядел, прищурив свои серые глаза, в давно немытое окно, чему-то улыбнулся.
Ну, здравствуйте, Кирилл.
Забродин даже не посмотрел в его сторону, продолжал