Так что же убило Б-: наши поступки, наша низкое глумления над высокой чистотою, наша вера? Иль, быть может, её отсутствие? Нет.
Мирно прогуливающийся по всепожирающим войнам, что цветут в пропастях людских душ, Б— был вероломно сбит трупом истины. Свет умер не потому, что люди перестали верить, не потому, что взошёл вурдалак антиаргументативного, антинаучного расселовско – докинзианского атеизма; Б— умер, потому что лишился Б-жественности. Так как для религиозного человека в средние века или в новом времени в особенности в старом свете Мораль объективна, Б— сказал, что определённые поступки в определённой ситуации – добродетель, а другие – зло; значит, он не просто сказал, значит, оно так и есть; и нет, это не беспрекословное рабство призрачных рамок – это благословение совокупности коллективных ячеек социо-культурной антропологии на священность стратификации, на здоровье неизбежной иерархии, на «иерархическое Ажио», на возможность жить, а не существовать, ибо даже зло есть не столько сопротивление Б-ГУ, сколько его недостаток, а добродетель есть единение с ним. В свою очередь свобода воли, что позволяет уйти от света, также даёт возможность воссоединиться и найти его самостоятельно. Ведь всё во что бы то ни стало, какие деяние вершить льзя, а какие нет, зависит от того, как сказал Б-, но сегодня в этой наиболее антиэлинической в своей «анти» экзистенции эклектики, что провозглашает себя постмодерном, даже если Б— создал всё сущее и знает всё сущее, даже если он по определению не может быть не прав, когда он провозглашает «не убей», – это всего лишь его мнение, да, мнение, авторитетнейшее из возможных, но мнение, а не истина.
И пусть этот самый постмодерн так же, как его отец, демонстрирует совершенство Б— как концепции жалкостью своих возражений, так как каждый испивший азы математической логики даже без математики сознаёт, что Б – можеший всё, но не способный создать камень, что не может поднять, лишь раскрывает этим моштаб узости антиинтеллекта того, что посягнул на вершину, что даже не видит, ибо из самой формулировки «Б— может всё» исходит, что если он чего-то не может, то это ничто, и, более того, сама задача поднять неподъёмный камень является внутренне противоречивой и алогичной; Фома Аквинский ясно продемонстрировал, что в таком случае это обозначает границы «всего» ибо всемогущество есть способность совершить все, что возможно, покудо совершить все, что невозможно, является логическим противоречием. Таким образом, камень, который