– А отец-то твой где раздобыл эту вещицу? – спросил Рем. – Небось стянул у какого-нибудь финикийского торговца.
– Хватит чушь пороть! Фасцин, чтоб ты знал, – наш фамильный бог. Мой отец получил этот амулет от своего отца, который получил его от своего отца, и так далее, вплоть до начала времен. Отец говорит…
– Занятная вещица! – отрывисто бросил Ромул, уже не смеясь и не отрывая взгляда от амулета.
Потиций вдруг почувствовал неловкость, как порой случалось с ним в компании близнецов. Вот и сейчас… Заладил: отец, отец отца, фамильный бог… А ведь в то время как Потиций происходил из одной из старейших, самых уважаемых семей Рима, Ромул и Рем были найденышами, настоящих своих родителей не знали, да и приемными похвастаться не могли. Человек, усыновивший их, был свинопасом, а приемная мать считалась распутной женщиной. Отец Потиция, понятное дело, не одобрял такой дружбы, и парнишка встречался с приятелями тайком. Он любил их обоих и, общаясь с ними, совсем забывал о неравенстве их положения, но порой оно о себе напоминало.
– И что же этот бог Фасцин делает? – спросил Ромул.
Рем рассмеялся:
– Уж поверь, заведись у моего мужского достоинства крылья, оно бы нашло что делать.
Он похлопал руками и сделал непристойный жест.
Потиций уже успел пожалеть о том, что не оставил амулет дома: полагать, будто близнецы могут понять, что такое семейная святыня, было ошибкой.
– Фасцин защищает нас, – сказал он.
– Но не от летящих смокв! – заметил Рем.
– И не от мальчишек, которые сильнее тебя, – добавил Ромул, к которому вернулось хорошее настроение.
Выпустив амулет, он схватил Потиция за руку и заломил ее ему за спину.
– Ты не сильнее меня! – возразил Потиций. – Вы только двое против одного и можете: поодиночке я с любым из вас справлюсь.
– А зачем нам нападать поодиночке, если нас двое? – воинственно воскликнул Рем, заламывая Потицию другую руку, да так, что тот ойкнул.
Близнецы всегда держались вместе, всегда действовали заодно, словно имели один ум на двоих, и царившее между ними полное согласие восхищало не имевшего братьев Потиция. А до отсутствия у них родословной ему не было дела.
Близнецов, тогда еще младенцев, нашел после сильного наводнения свинопас Фаустул. Тибр вообще частенько выходил из берегов, но тот разлив был самым мощным на памяти старожилов. Река поднялась так высоко, что затопила даже рыночную площадь. Болотистое озерцо, которое питало Спинон, превратилось в маленькое море, а Семь холмов стали семью островами. Когда вода отступила, Фаустул обнаружил среди всяческих обломков, прибитых водой к склону Палатина, деревянную колыбельку с двумя младенцами. Время шло, близнецов никто не искал, и все решили, что их родители погибли. Фаустул, живший в одном броске камня от смоковницы, в убогой маленькой хибаре, окруженной свинарниками, вырастил их как своих сыновей.
Жену Фаустула звали Акка Ларенция. Недоброжелатели