Я нахмурился. Формулировка была до тошноты субъективной и расплывчатой.
– Погодите, г-н Хаан. – сказал я. – Когда вы говорите, что вашу жену «как подменили», что вы имеете в виду? По каким именно признакам вы это поняли?
– Ну, такое ощущение, что её восприятие нашего города, меня, всей нашей жизни перевернулось вверх дном – только из-за одного посещения этой кондитерской! У неё в голове поселилась навязчивая идея вернуться к родителям в Прованс. Она только об этом и говорит, что, мол, в Антверпене темно и мрачно, а в Марселе было так хорошо и солнечно… «Агата, – говорю ей. – Все эти годы тебе здесь нравилось. Тебя всё устраивало. Что же теперь изменилось?» «Всё изменилось!» – говорит она мне. Она и вправду стала совсем другой. Раньше у неё никогда не было амбиций… желания что-либо сделать или куда-нибудь уехать. Я сейчас совершенно не узнаю свою жену. Словно ей промыли мозги или что-то в этом роде.
Я потер подбородок.
– А почему вы так уверены, что перемена в вашей жене связана с посещением кондитерской? – спросил я.
– А-а-а, я же упустил один важный момент! – воскликнул Лукас. – Хозяин этой кондитерской – француз. И оказалось, что он не просто француз, но еще и земляк моей жены. Она отправилась в эту кондитерскую, поговорила с владельцем о Марселе. Так потом его мне нахваливала… Ну то есть хозяина, – едко сказал Лукас. – И после этого всё изменилось.
Я невольно вздохнул. История, а вернее интрига, ради которой он меня позвал, выглядела просто «пшиком». Какой-то тип из кондитерской подкинул жене одного моряка идею вернуться во Францию. Что тут было расследовать.
– Так в чем именно вы обвиняете хозяина этого заведения? – спросил я. Я решил дать Лукасу последний шанс «продать» мне свою историю.
– Это не так-то просто выразить, г-н Бунтенфарб. – сказал он. – Скажу вам так: после этой перемены в Агате я решил побольше узнать об этом типе. Сперва попытался припомнить всё, что она мне о нем рассказывала. Он – француз, сам держит эту кондитерскую, и сам в ней работает. Якобы, с рассказов Агаты, все кто к ним когда-либо приходил, потом отмечал резкие перемены в жизни. Как-будто потом с человеком происходило что-то невероятное и чуть ли не мистическое.
– Не могли бы вы привести пример?
– М-м-м, сейчас. Но я не смог вспомнить детали тех предыдущих историй. Тогда я сделал вот что – я нашел в записной книжке Агаты телефон её коллеги, которая им впервые рассказала об этой кондитерской. Я позвонил ей тайком от жены и притворился, что меня тоже заинтересовало это место. Эта коллега также оказалась одержимой этим Ренуа, или как его там, – ну то есть хозяином заведения. Она сказала мне,