Гастроли…
Лёгкие крылья Ил-86 несут нас в сказочную Индию.
Вверху ещё светят звёзды, а под нами проплывают седые Гималаи, чуть тронутые лиловым рассветом.
Краски медленно самоутверждаются.
Горизонт постоянно меняет цвета. Из густого фиолета рождается нежная бирюза. Лёгкая коричневая дымка парит над древними хребтами.
Только что родившееся солнце робко выглядывает из-за гор.
Пунцовый шар заливает кровью коричневые вершины. Поднимаясь из-за края земли, солнце поранилось об острые пики Гималаев и теперь движется, оставляя следы не только на горах, но и на лицах прильнувших к иллюминаторам пассажиров. Небосвод светлеет. Под наше дружное «ах» сияющая медь заливает небо и горы.
Рериховский рассвет!..
На Спасской башне куранты пробили полночь…
С поникшей головой висит в косматом небе Большая Медведица. Самая крайняя звезда – моя. Точно так же Медведица грустила со мной в Индии. В полночь она появлялась из-за крыши отеля и подмигивала мне:
– Держись, я рядом!
Приятно видеть свою звезду в далёком, чужом краю…
Однажды, после представления, выехав из Джайпура, мы остановились у железнодорожного переезда. Ждали, пока пройдёт поезд.
Стояла удивительная тишина и на редкость тёмная ночь. Лишь где-то вдалеке мерцали костры погонщиков верблюдов и слонов.
После сезона дождей в небе не было ни пылинки.
Звёзды навалились на нас всей тяжестью мирозданья. Я впервые видел такое чёрное небо, подсвеченное туманом Млечного Пути.
Южные ночи всегда загадочны.
Звёзд было непривычно много. Некоторые из них вдруг стремительно падали, мелькнув стальной иглой.
Мгновение – падающая звезда.
Миг – загаданное желание.
Мы стояли у автобуса, заворожено глядя в небо, забыв о раскуренных сигаретах, о сотнях километров пути по раскалённым дорогам штата Раджастхан. Скрип поднимающегося шлагбаума вывел нас из оцепенения.
На шпалах узкоколейки светились звёзды…
Мы переглянулись, а через мгновение, придя в себя от небесной сказки, рассмеялись, – на шпалах светились и медленно остывали искры, оставленные топкой паровоза.
Светает…
Как в старые, добрые времена, пришёл в цирк, когда всё и все ещё спят.
Манеж пустой, цирк без звуков. Только шорохи и чьи-то гулкие шаги, где-то там, наверху, в фойе.
Через два-три часа здесь всё оживёт.
Удивительный момент! Цирк будет просыпаться, как большой сильный зверь, – не торопясь, враскачку.
Придут уборщицы и начнут колдовать в наших гримёрных, электрики включат свет, в буфете загремят тарой, конюхи будут громко кричать: «прими» своим хвостатым подопечным.
Это будет уже скоро – через час, через два… Через целую вечность, которая называется ожиданием.
За окном, в сумраке утра, какой-то псих собирает наш цирковой навоз – видимо, для огорода. А почему, собственно, псих?
Нормальный человек собирает лопаточкой «праздник» лошадей и аккуратно грузит в красные «Жигули».
Я