– Надеюсь, тебе больше не придется прибегать к извинениям. Надо учиться контролировать себя, Энн.
– Это было бы нетрудно, если б люди не обсуждали мою внешность, – сказала Энн со вздохом. – Остальное меня не так беспокоит, но от разговоров о цвете моих волос я просто устала и сразу начинаю кипятиться. Как вы думаете, со временем мои волосы действительно станут красивого каштанового цвета?
– Ты слишком много внимания уделяешь своей внешности, Энн. Боюсь, ты очень тщеславная девочка.
– Как я могу быть тщеславной, зная, что я некрасивая? – запротестовала Энн. – Я люблю все красивое, поэтому ненавижу смотреться в зеркало и видеть уродливое отражение. Мне становится очень грустно – так всегда бывает, когда я смотрю на безобразную вещь. Ее всегда жалко.
– Тот хорош, кто для дела гож, – процитировала Марилла пословицу.
– Мне такое уже говорили, но у меня есть некоторые сомнения, – скептически заметила Энн, нюхая нарциссы. – Как сладко пахнут эти цветы! Как мило, что миссис Линд разрешила их собрать. У меня не осталось к миссис Линд никаких недобрых чувств. Когда тебя прощают, на душе становится легко, не так ли? Как ярко сегодня светят звезды! Если представить, что на звездах живут люди, какую вы выберете? Я – вон ту, яркую и большую, прямо над темным холмом.
– Энн, помолчи, – попросила Марилла, уставшая следить за скачками мыслей Энн.
Девочка замолчала и хранила молчание, пока они не свернули на тропу, ведущую к дому. Их лица обвевал легкий ветерок, напоенный пряным ароматом мокрых от росы папоротников. Вдали в сумраке деревьев весело светилось окно кухни в Зеленых Крышах. Энн вдруг прижалась к Марилле, и ее ручонка скользнула в жесткую ладонь женщины.
– Как приятно знать, что ты возвращаешься в свой дом, – сказала она. – Я уже полюбила Зеленые Крыши, полюбила так, как прежде не любила ни одно место. Нигде я не чувствовала себя дома. О, Марилла, я так счастлива! Я могла бы начать молиться прямо сейчас, и мне не было бы трудно.
От ощущения маленькой руки в ладони сердце Мариллы наполнило приятное тепло – чувство материнства, которого ей, возможно, в жизни не хватало. Это непривычное и сладостное чувство ее испугало. Она постаралась вернуть себя в прежнее состояние, прибегнув к привычной морали.
– Если будешь хорошей девочкой, Энн, то всегда будешь счастлива. И тебе не будет трудно читать молитвы.
– Читать молитвы не то же самое, что молиться, – раздумчиво сказала Энн. – Я собираюсь вообразить себя ветром, колышущим верхушки деревьев, а устав, спущусь и нежно пробегусь по папоротникам, потом полечу в сад миссис Линд и заставлю цветы танцевать, а потом, промчавшись над клеверным полем, окажусь у Озера Мерцающих Вод, где от моего дыхания по воде пойдет рябь из искрящихся легких волн. Про ветер много чего можно вообразить. Поэтому я лучше сейчас помолчу.
– Слава