Ноги привели его в узкий проулок, тенистую аллею, которая затерялась в листве. Впереди, похожий на розовый бутон, маячил домик. Ведомый любопытством, Даниэль подошел ближе. Его заинтересовала табличка на двери. Разглядывая ее, Даниэль не заметил, как в распахнутое окно выглянул хозяин:
– А я ждал вас, – сказал он. – Да, ждал.
– Меня?! – Даниэль немало удивился.
– Всякого, кто забредет сюда, случайно или намеренно, – хозяин проворно распахнул дверь. – Проходите, не стесняйтесь. Расскажите, что вас привело.
Даниэль почесал в затылке, потоптался у порога и наконец решился. Запустил руку в нагрудный карман, нащупав сухую бумагу конверта, который хранил память о самой глубокой из когда-либо нанесенных ран. В конце концов, чтобы подарить свободу, нужно обрести ее самому.
«Фургончик» был подозрительно пуст, будто мир за порогом перестал существовать. Ни одна живая душа не могла помешать или помочь Сольвейг. В ее голове роились сомнения и страхи, сонмы голосов, лиц и личин. Чтобы унять круговерть, она потянулась было к колоде, но внимание привлекла иная карта. Кнопка, что держала ее, отвалилась, и старинная карта мира с тихим шелестом упала на пол.
Сольвейг подошла ближе и, набрав в грудь побольше воздуха, подняла ее кончиками пальцев. В тот же миг во все стороны полетели сверкающие голубые светлячки. Они осели на коже и волосах, захватили все пространство вокруг, наполнив его нежным светом. Чужая заветная мечта без труда проникла в душу. Сольвейг услышала зов приключений: рев диких животных, клич затерянных в лесах Амазонки племен, гул водопадов, треск костров, птичий свист. По спине побежали мурашки, в солнечном сплетении зажегся собственный огонек. Сольвейг ощущала себя рыбой, насаженной на стальной крючок, – неведомая сила тянула ее наверх, за собой. Быстрее, скорее, поторопись!
Колокольчик на двери звякнул, приветствуя гостя. Сольвейг обернулась – она одновременно хотела и не хотела, чтобы это был Даниэль, – на пороге стоял герр Ханц. Сольвейг свернула карту и поспешила спрятать ее. Если он и успел заметить светлячков, то не подал виду. Сольвейг ожидала, что он проделает свой ритуал, но вместо этого герр Ханц направился сразу к ней, безо всяких «eins, zwei, drei».
– Гутен морген, фройляйн, – он, робея, улыбнулся.
– Доброе утро, герр Ханц! – она улыбнулась в ответ. – Вам как обычно?
– Йа, и шоколадный с сухофруктами.
Выполнив заказ, Сольвейг вручила ему два рожка, наверняка зная, кому предназначался второй. Не нужно было гадать, чтобы понять, – герр Ханц наконец обрел счастье на чужбине. Когда он был уже в дверях, Сольвейг, поддавшись внезапному порыву, окликнула его.
– Йа? – обернулся герр Ханц.
– Я знаю, чего вы желали все эти годы, приходя сюда.
Герр Ханц кивнул. По его лицу пробежала едва заметная тень, нижняя губа задрожала.
– Неужели вам больше не нужно это?
– Найн, –