Прикрыв глаза, Крокер всмотрелся в перстень, но ничего необычного не увидел, разве что ему, на миг, показалось, что внутри перстня что-то шевельнулось, вперив в него мрачный взгляд.
Затем пришли проблемы побольше – перстень ни в какую не хотел сниматься. От слова «совсем». Он, полное впечатление, врос в палец – Крокер даже не мог его сдвинуть с места. Василиса и Элдридж, молча, смотрели за потугами Всевидящего, но когда детектив сдался, то Василиса решила действовать решительно.
– Так… погоди…– женщина загремела посудой в шкафу. – Ага, вот. Давай, как с этим перстнем по старинке попробуем.
Набор инструментов ювелира у судебных экспертов был вещью первой необходимости, поскольку в морг часто привозили трупы в совершенно непотребном состоянии – например, после ДТП. И у некоторых их украшения находились в совершенно диком виде, и их приходилось спиливать с тел.
Крокер придержал палец покойного, а Элдридж прижал к столу запястье. Василиса, грозно подув на пилу для пилки алмазов, приставила её к перстню и начала пилить. Причём скорость и сноровка, с которой она это делала, выдавала в ней очень хорошую практику.
– Это где ты такому научилась?
– А ты думаешь, Всевидящий, что в госпитале не нужно было выпиливать из тел раненных проволоку колючую или осколки? Однажды нам в госпиталь привезли парня, которого пробило насквозь куском водопроводной трубы – вот там пришлось помучаться, чтобы выдернуть её из него, – ответила Василиса. – Да что за чёрт! Не пилится!
– Да ладно! – Крокер присмотрелся к пальцу покойного и действительно увидел необычную вещь – пилка скользила по перстню, не оставляя на нём ни единой царапины. – Не, ну ты глянь сюда… Что б меня лягушки разодрали.
Василиса несколько секунд смотрела на пилу, а затем для пробы ширкнула ей по краю стола. На столе остался глубоченый прорез. Пилка была в порядке, но вот почему-то никак не желала пилить странный перстень.
– Ладно, давай по-простому, – проворчала Василиса, отбросив пилу и достав из шкафа мрачного вида кусачки.
– Эй, постой, что ты собираешься дел… – начал, было Элдридж, но глухое «хруп!» оборвало его слова.
– И нечего тут всякой фигнёй страдать, – Василиса подняла отрезанный палец и начала снимать с него перстень.
Однако и тут перстень так просто не сдался – он, словно врос в кость и плоть покойного, не позволяя себя снять. Только когда озверевшая Василиса, покраснев от натуги, рванула перстень и палец в разные стороны, перстень, с мерзким хрустом, наконец, расстался с пальцем.
– Вот ведь чёрт, – проворчал Элдридж, посмотрев на перстень.
– Мдя, эти европейцы умеют быть забавными… – согласился Крокер, глядя на упрямый перстень.
Причиной его столь упорного нежелания расставаться с пальцем покойного были длинные, кривые шипы, что торчали из внутренней поверхности. Они были настолько длинные, что фактически должны были впиться в кости умершего. Что, кстати так и было, как