Смотритель. Рон Рэш

провел ладонью перед собой, словно успокаивая лед. Где лучи солнца под таким углом скорее прогреют поверхность реки – выше по течению или ниже? Определить это казалось делом несложным, но даже когда Джейкоб разглядел угол падения лучей, понадобилось несколько секунд, чтобы привести мысли в порядок и повернуть вниз по течению. Рука окончательно онемела, и каждое движение вперед приходилось контролировать зрением, а не только на ощупь. Сколько еще? В голову пришла мысль, что можно, следуя вдоль реки, добраться до океана. Но это ему подсказывали усталость и холод. Он прополз еще несколько метров вниз по течению и снова повернул к середине реки. На этот раз лед выдержал. Джейкоб не поднимал головы, пока не коснулся песка. С трудом вскарабкавшись на берег, он обнаружил, что вчерашний бивак пуст.

      Два дня назад деревенские жители встретили их часть тепло, даже предупредили Маллинса, немного говорившего по-корейски, что враг на другом берегу реки. Тогда-то Джейкоб и отдал ребенку пачку жвачки, а его отцу – пару сигарет. Он побрел по тропинке к деревне. При его приближении мужчины и женщины затрепетали. Кто-то начал прогонять Джейкоба взмахами рук.

      Первым его узнал тот самый мальчик, потом – отец.

      – Квисин! – воскликнул один из местных, жестом приказывая не приближаться.

      Джейкоб отряхнул грязь с формы, с лица и волос.

      – Нет. Американский солдат.

      – Квисин! – повторил крестьянин.

      Тут Джейкоб понял. Он раскрыл правую ладонь и хлопнул себя по руке и по груди.

      – Видите? Живой!

      Когда местных жителей не убедило и это, Джейкоб достал из ножен штык и провел лезвием по большому пальцу левой руки. Не глубоко, но достаточно, чтобы потекла кровь.

      Отец кивком пригласил последовать за ним в крытую соломой хижину в дальнем конце деревни. Жестом он предложил солдату сесть на постель из вязанок соломы и развел огонь. Кто-то принес мыльную воду в жестяном ведре. Мужчина помог Джейкобу раздеться до пояса и начал протирать его раны тряпицей. Когда он обмакнул тряпку в ведро, вода покраснела. Джейкоб ощутил новый страх. В здешнем климате холод иногда словно прижигал раны солдат. Они еще были живы, могли разговаривать, но врачи понимали: как только тела отогреются, кровотечение откроется снова. Но, разглядев глубину порезов на плече и боку, Джейкоб успокоился. Крестьянин бросил тряпку в ведро, помог ему снова одеться, а мальчик поставил в центре хижины фляжку с водой и деревянную миску. Джейкоб попил, потом начал жадно есть. Отец с сыном смотрели на него.

      Потом Джейкоб лег на циновку. Мужчина укрыл его ярким лоскутным одеялом и вышел. Наконец-то холод начал покидать тело. Ближе к вечеру двое местных помогли американцу забраться в запряженную быками повозку, забросали сверху сеном и пустились в путь. Каждый толчок на ухабах отдавался болью в руке и плече, но постепенно дорога стала шире и ровнее. Джейкоб снова вспомнил тот вечер, когда он встретил Наоми, и его мгновенно переполнили чувства.

      «Увлечение», –