Единственной, кому удавалось будить в нём вихрь эмоций – была его галлюцинация, следовавшая за ним по пятам на протяжении долгих лет. Когда Гидеон с холодной головой осознал, что болен по всем параметрам, стало легче в отношении собственного глюка. А переводя на более понятный нам язык, он влюбился в несуществующую девушку, имени которой не знал до сих пор. Ему нравилось в ней всё: несносный характер, острый язык, невероятные разноцветные глаза, яркие кучерявые волосы, вся она.
Трикси замечала, как часто он разговаривает сам с собой, но как не старалась обратить внимание на себя – не выходило. Вскоре она смирилась с новыми «странностями» мужчины. В конце концов, он сходил с ума рядом с ней – большего девушка не просила.
А вот Гидеон по поводу и без советовался с галлюцинацией, ссорился с ней, рассуждал о многих вещах, внимательно слушал о сказках, касающихся его «прошлом». Слушал и иногда хотел проснуться в том мире, о котором она рассказывала с таким упоением.
– Гион? – голос Трикси выводит из состояния созерцания рыжеволосой бестии на противоположном кресле.
Эта терраса стала их негласным королевством. Отсюда открывался потрясающий вид на Нью-Йорк, но для Гидеона под такое определение подходил только один вид – девушки с кучерявой копной волос, от которой пожаром отражалось солнце.
«Твоя любовь», – насмешливый голос ударяет в виски.
Гидеон нехотя переводит взгляд, пряча улыбку в дрожащую ладонь.
– Да?
Трикси подходит к нему со спины, крепко обнимая и укладывая подбородок на макушку.
– Просто хотела пожелать тебе хорошего дня на новом месте.
– Спасибо… маленькая, – тихо откликается он, чувствуя себя неуютно.
А ведь несколько лет назад на этой самой террасе он читал ей стихи Есенина и думал, что любит её. Сейчас же – мечтал провалиться сквозь землю, боясь почувствовать на себе взгляд рыжеволосой. Только она никогда не смотрела в сторону Гидеона, если рядом с ним находилась Трикси. И хотя инсанис утверждала, что его больному мозгу нужно вспомнить версию более любящую, нежели она, но Гидеон открыто считывал ревность в крепко сжатых пальцах. Чудно, конечно. Но и он болен на всю голову.
– Во сколько будешь дома? – мурлычет Трикси в ухо.
– К вечеру, – уклончиво отвечает Гидеон. – Нужно со многим разобраться. В конце концов – новый персонал – всегда пытка.
– Пытка для них – это ты со своим несносным характером, – посмеивается девушка, а затем проводит носом по его виску. – Чай на столе, не засиживайся, а то остынет. Я ушла на работу.
– Встретимся