– Врешь, ты, Лялька, – лениво прогудел Сева Ложкин, чавкая, как верблюд жвачкой. – Она не такая старая. И парень у неё нормальный.
– Ложкин, Ложкин – Поварешкин… – усмехнулась девица.
– А мужичок-то у неё и на самом деле клевый, – тонкая пигалица Лика Шантрель заблестела круглыми маслинами глаз совершенно по-еврейски.
– Что ж, мои дорогие, – объявила я громко, роясь интенсивно в сумке в поисках ключей от кабинета. – Пока вы не занялись обсуждением моей интимной жизни всерьез, предлагаю заняться непосредственно тем, для чего, собственно, мы тут и собрались.
Пальцы нащупывали всякую дребедень, а вот искомый предмет не попадался. Я вывалила содержимое ридикюля себе под ноги и замерла над ним в полной прострации. Захотелось сказать, как тогда в подъезде – громко и внятно. Только соображение о свидетелях заставило меня сухо прошелестеть губами то, что рвалось наружу неудержимо.
А Севка был уже рядом. Похоже, мимика моя его заинтересовала и даже чуть смутила.
– Вот тебе бабушка и Юрьев день? – вольно перевел он моё отчаянье.
– Я посеяла ключи. Оля Волкова, радость моя, сходи к Зинаиде Ивановне, попроси запасные.
– Я? Почему снова я? – кукольно надула свои красивые губки девушка.
– Потому что у тебя длинные ноги и красивая походка, детка, – поддержал мою инициативу Ложкин, помогая мне снаряжать растерзанную сумку.
– Севка, не подлизывайся, – сказала я ему шепотом. – Списать не позволю. Так что напрягай свои извилины в сторону учебы, а не в сторону подхалимажа.
– Перед смертью не надышишься, – тяжело вздохнул парень.
Зинаида прискочила с ключами сама и сказала назидательно:
– Что же это вы, Мария Ивановна, третьи ключи за полгода? Нельзя быть такой рассеянной.
Я шваркнула сумку на стол и угрюмо уставилась за окно на залитую солнцем клумбу. На самом деле, третий раз теряю ключи.… А это значит, что домой мне сегодня попасть предстоит с дополнительными телодвижениями. Можно, конечно, понадеяться, что связка железяк все еще мирно дожидается меня где-нибудь в загаженном углу…. Я барабанила пальцами по стеклу и напрочь забыла о своих учениках.
– Марь Ванна…
Придется ехать к Танюхе за запасными ключами. С некоторых пор мы ими обмениваемся.
– Марь Ванна…
Стойкий гул моего выпускного одиннадцатого класса требовал внимания. Я повернулась к своим оглаедам и деловито воскликнула:
– Тре бьен!
В общем, жизнь завертелась в привычном ключе. И вертелась до 16.30, не отпуская меня ни на минуту. Я так и не нашла времени наложить макияж на лицо. А потом подумала: Данька далеко, а Танька любит меня и такой. И нет причин, по большому счету, выглядеть иначе, чем «одичавшая климакстеричка».
Я хотела двинуть к Татьяне сразу же, но тут наткнулась на зареванную Олесю Петушкову,