Луиза Ван Меер. Арсений Самойлов

слава пока что обходит его стороной, но, уверен, это из ее глубочайшего уважения к нашему дорогому Пьеру.

      – Уильям! – настало время Кристин смотреть предостерегающе.

      – Нет, Кристин. Пусть! – остудил ее Пьер. – У всех гениев творчества есть завистники. Это даже льстит мне. А, впрочем, я не договорил про Советскую Россию…

      – Избавьте… – Уильям закрыл лицо руками. – Сейчас начнутся коммунистические нотации о правах трудящихся.

      – И что?

      – Если бы нам было дело до прав трудящихся, то мы бы не жили в таких домах и не давали такие приемы, на которые вы, мой друг, кстати, приходите с завидной регулярностью.

      – Да, прихожу. Но не ради шампанского и устриц! – ответил с достоинством Пьер, держа в одной руке бокал, а в другой устрицу. – Но лишь ради просвещения!

      – Прошу, просветите нас! – Уильям шутливо поклонился со скучающей миной.

      – Нам никогда не достичь такой свободы, как в Советской России!

      – Это вы прочитали в газете «Правда»?

      – И что с того? Я это знаю!

      – Какая самоуверенность.

      – Я уверен не в себе, я уверен в том, что страна, где один процент пьет шампанское с устрицами, а все население не может себе позволить даже говядину на каждый день, эта страна не свободна. Ведь свобода – это не свобода для одного процента, это свобода для всех!