– Ну, конечно, нам-то легко рассуждать, сидя в наших креслах… – начала Фанни, но Броню было трудно сбить с мысли.
– …даже по низкопробным стандартам военного положения, дело Гордона легло позорным пятном на репутацию британского правосудия! Судебное разбирательство заняло всего несколько часов, ему не предоставили адвоката – и повесили на стропилах ямайского дворца правосудия! И если это не убийство, то я уж и не знаю, как это назвать.
13. Обсуждая Ямайку
Присутствовавшие в комнате обменялись многозначительными взглядами: мол, не цепляйте Броню! – на что Уильям не обратил ни малейшего внимания. Он собирался раскурить свою трубку и, казалось, обращался к табаку, который уминал пальцем.
– Кузина… ты преувеличиваешь. Я много об этом деле читал, и совершенно ясно, что преподобный Гордон был тот еще смутьян – даром что мулат. Он подвергал людей побоям, что, как мы теперь знаем, вошло у баптистов в привычку… И Гордон вступил в заговор с… тем бродячим проповедником-негром и с другими заговорщиками. При первых же беспорядках было убито восемнадцать белых. Разве за это ему не надо было ответить? Думаю, об этом было удачно сказано в «Панче» этим, как его… «Мы что же, не можем убить человека, чтобы спасти колонию». Забавно сказано, но дело-то серьезное!
Уильям вздохнул, словно с готовностью взвалил себе на плечи тяжкое бремя, и попытался ознаменовать мирный финал дискуссии, сунув трубку в рот и поднеся к ней горящую спичку.
– Уильям, нет никакого закона, ни при военном положении, ни в мирное время, который мог бы извинить или оправдать массовое кровопролитие. Если в этом он видел спасение колонии, то я с ужасом думаю, как губернатор мог бы себе представить разрушение колонии. Триста пятьдесят ямайцев были повешены на площадях! Целые деревни сожжены дотла, целые семьи убиты, женщины обесчещены, их обнаружили в постелях с перерезанным горлом…
– Никто не спорит о непропорциональной…
– …реакции на несправедливость…
– …на кровопролитный мятеж…
– …мятеж, который вылился в кровопролитие. И я думаю, он и должен был вылиться, с учетом того, что творили местные вооруженные ополченцы. Но факт остается фактом: люди собрались, чтобы выразить несогласие с несправедливым выселением. Надеюсь, мы в Шотландии помним, каково это, когда у нас отнимают нашу землю и не позволяют ее обрабатывать! Что значит обречь людей на голод посреди всеобщего изобилия. Или, может быть, спросим ирландцев. Или бедняков Ланкастера, Ливерпуля или Лондона, если на то пошло. Мы разве устраивали массовое кровопролитие в ответ на чартистские митинги? Неужели у этих людей нет права работать на земле, которая была огорожена и заброшена?