– Охоту? – Ян явно стремился узнать больше о Россалин. Его не интересовал мужчина с его бумажкой, и он лишь гадал, о чём в ней может идти речь. Его мысли были заняты девушкой и её историей.
– Да, она – главное достижение Роттердама, которое он создал пять лет назад, в разгар кровопролитной войны. Живой организм, заключённый в сосуд, способный к размножению и жизни, эмоциям, чувствам и боли. Она стала для меня бесценным приобретением, которое я выкупил из борделя Пустоши, расположенного к югу отсюда.
Она была их музейной редкостью, спрятанной за витриной из толстого стекла. Каждая шлюха в борделе восхищалась ею, глядя с благоговением. У неё были идеальные пропорции тела, на тот момент ещё пышные формы, словно фарфоровое лицо, густые чёрные кудри до груди и умиротворение на лице. Она была похожа на ангела с картинки в детских сказках. И всё было прекрасно, пока не произошло одно событие.
Я не знаю, почему это произошло, и как она продолжает жить после этого. Каждый день витрина почти наполовину наполнялась её кровью, которая вытекала тонкой струйкой из сломанной грудной клетки. Однажды, когда я посетил это место, чтобы заключить договор с хозяйкой, я увидел её и решил, что она будет жить. Два года ушло на то, чтобы восстановить её по крупицам, собрать сломанное сердце и запустить в него жизнь. И именно тогда она стала моим демоном, который терзает меня ночами за мои грехи.
Ян слушал этого старика так, будто всё это уже слышал раньше. История, которую Моенс был готов описывать в книгах и слагать легенды, не произвела на него никакого впечатления. Он продолжал стоять возле стола, засунув руки в карманы брюк, и, казалось, скучал, слушая рассказ.
– Зачем вам я, если я не представляю никакой ценности? – спросил Ян.
– О, мой дорогой друг, ты стал для меня вторым бесценным приобретением. Безжалостный юноша, который служил чистильщикам чуть ли не с рождения, твоя ценность предопределена твоими действиями. Ты – дитя чистильщиков, и твои навыки для меня бесценны. Но чтобы выжить, тебе нужна помощь Демона, без неё ты станешь очередным трупом в портах Пустоши. А поверь мне, таких немало.
Мужчина пододвинул к Яну бумагу.
– Это контракт? – спросил юноша, бегая глазами по строкам.
– Именно. Удивлен, что ты умеешь читать, – сказал Моенс и протянул ему ручку.
– Около пяти лет я был близок с дочерью главы тюремщиков. Она получила хорошее образование за границей и научила меня писать, читать и считать. Большего мне тогда не было нужно.
Фактически, Яну не было смысла отказываться. Если это отсрочит его возвращение в тюрьму и даст возможность отплатить сполна, он, вероятно, согласится на любую работу, которую ему поручат. Он расписался в документе, бросил ручку на стол и уже собирался уйти, как мужчина снова окликнул его.
«Не