Было удивительно, но потом оказалось, что Серёга дошел. Старцев описал этот эпизод так:
– Тайман – это высший боец! Он камни зубами грыз, за камни зубами цеплялся, но пулемёт на гору затащил.
Лично я именно это считаю подвигом – способность совершать тяжелую, рутинную солдатскую работу в жутких климатических условиях вопреки всем Законам Всемирного Тяготения. Поэтому, если кто-то думает, что перевелись богатыри на земле русской, то он сильно ошибается. Я могу с сержантом Тайманкиным познакомить.
После того, как пацаны вышли из расположения и скрылись из виду, я стоял в тени тутовника, смотрел на взвешенную в воздухе пыль, поднятую солдатскими башмаками. Мне было муторно и тревожно, я волновался за пацанов, переживал дойдут ли они по такой жаре загруженные-перегруженные. Переживал за себя, ведь завтра вся эта история должна будет повторится с моим участием. В этот лирический момент Олег Герасимович бесцеремонно схватил меня за рукав гимнастёрки, потянул на себя:
– Пошли!
– Куда тебя послать? – Я дёрнул плечом, отцепил руку Олега от гимнастёрки.
– Пошли, говорю, наш пост собирают. – Олег снова схватил меня за рукав, снова потащил.
– Надо говорить «пойдём». – Я снова вырвался.
– Пошли, не выделывайся, сейчас прощёлкаешь хлебалом и направят тебя не с Серёгой Губиным, а с какими-нибудь дембелями. Будешь потом дембелям рассказывать, как надо говорить и как не надо говорить.
В общем и целом, Олег меня убедил, и мы пошли. Хотя, правильно говорить «пойдём».
Прошли мы не далеко, метров пятнадцать. Встали под ещё одними тутовниками. Перед нами появился прапорщик с черными усами и с листком бумаги в руках.
– Прапорщик Хайретдинов. – Представился прапорщик.
– Как бы, логично, – подумал я.
– Командир гранатомётно-пулемётного взвода 8-й роты. – Продолжал прапорщик. – Сейчас уточним список личного состава. Я буду зачитывать фамилию, а вы будете мне в ответ называть своё звание и оружие.
– Манчинский!
– Я!
– Головка от … блока