Он отошёл на пару шагов, затем развернулся, взглянул в глаза десятника и более мягким тоном добавил:
– Сегосфен, ты поскорее выздоравливай. Здесь, на высоте, хорошо, не так жарко, да и кровососов нет.
Он окинул взором горные вершины, вдохнул чистый прохладный воздух.
– Вон знахарь уже ждёт своей очереди, сейчас займётся тобой. Ешь, пей, поправляйся. Не думай ни о чём. Ты сделал всё, что мог. Я благодарен тебе.
Опустив голову, Бакриарт задумчиво постоял так ещё какое-то мгновение, кивнул каким-то своим мыслям и ушёл. Сегосфен проводил его взглядом и только теперь, впервые после возвращения в родной лагерь, по-настоящему расслабился и устало провёл рукой по лицу, вытирая пот, обильно заливавший глаза.
Бартаз долго смотрел вслед уходящим воинам, до тех пор, пока они не скрылись вдали. Вечерело. Весь день десятник направлял в разные стороны дозоры, чтобы осмотреть всю округу, но никого не обнаружил и, стало быть, убедившись, что юноше уже не угрожает опасность, принял решение покинуть его и не мешать больше. Сытый и хорошо отдохнувший Хора по-прежнему сидел на своём месте в ожидании команд и действий хозяина. С самыми первыми рассветными лучами светила им предстояло заняться охотой – до полного истощения изнуряющей, изматывающей, неимоверно трудной работой продолжительностью в долгих три дня.
Десятник Кантар оглянулся. Несмотря на наступившие сумерки, он всё же сумел рассмотреть вдали, у одиноко растущего дерева юношу. От этой картины и особенно от того, что приходится оставлять Бартаза одного в огромной зловещей долине, у него защемило в сердце.
«Ничего, Бартаз. Вот проверю в селении, дошли ли туда Зуза, Танарис и Фахрид, поменяю там людей и вернусь обратно, как прежде, охраняя тебя», – успокаиваясь, подумал десятник и больше не смотрел в ту сторону, дабы не бередить душу и скорее проделать намеченный путь.
Пройдя половину всей дороги, он приблизился в неясном лунном свете к давно знакомой лощине и, не спускаясь вниз, а следуя по краю, взглянул на другую ее сторону и вдруг увидел там лошадь.
– Видишь, какая-то лошадь стоит, ну-ка, поймай мне её. Поспеши! – указал он плёткой ближнему воину.
Юноша повернул коня, спустился и пересёк лощину, выбрался наверх и, стараясь не вспугнуть лошадь, стал медленно приближаться к ней, держа в руке моток верёвки. В какое-то мгновение десятнику уже показалось, что воин вот-вот накинет петлю на голову животного, но тот почему-то в самый последний момент опустил руку, низко склонился и, что-то увидев на земле, спрыгнул с коня.
– Чего он там закрутился? – прошептал десятник и тут же услышал возглас воина, подзывавшего всех к себе.
Быстро преодолев лощину, воины окружили товарища, ещё не понимая, почему он позвал их. Лишь спешившись, они увидели на земле человека.
– Так это же Зуза! Точно он… Никак убит? – прошептал один из них, присев и приподняв голову лежащего.
Десятник