– Особенно, – добавила Нина Сергеевна через небольшую паузу, – если Таня будет жить в нашей семье.
Женщины ещё помолчали, а потом Алевтина Ивановна сказала:
– Вы знаете, Нина, – могу я Вас так называть? – Таня ведь тоже девочка непростая. И по Вашему рассказу, она чем-то напоминает Вашего сына. Она также предпочитает обществу сверстников свои рисунки. Точнее сказать, свои фантазии, которые старается выразить в рисунках.
– Ах, да, – вспомнила Нина Сергеевна, – дети всё время повторяли слово «мыслеобразы». Егор притащил его из своего кружка, а Вашей дочери оно, похоже, очень понравлюсь.
– «Мыслеобразы» – интересное слово, – задумчиво повторила Алевтина Ивановна. – Но знаете, о чём я сейчас подумала, – мама Тани слегка улыбнулась, – судя по тому, что Вы сейчас рассказали про своего сына, наши дети не случайно познакомились; они, как говорится, «нашли друг друга». Так что, боюсь, что Таня вовсе не «приземлит» Вашего сына из его фантазий. А думаю, что напротив; как бы не улетели они, держась за руки, в эти фантазии вместе, и с удвоенным энтузиазмом.
Мама девочки попыталась засмеяться, но новый приступ кашля не позволил ей этого. А Нина Сергеевна, подождав, пока Алевтина Ивановна сможет продолжить разговор, сказала:
– Тогда пусть «летают» вдвоём. Может это и к лучшему.
* * *
Разговор с отцом Тани – Никитой – вышел более прагматичным.
– Да пожалуйста; забирайте её хоть сейчас, раз она вам так нужна, – сказал он почти сразу, узнав о предложении родителей Егора. – Мне она ни к чему.
– Как Вы можете так говорить?! – не выдержала Нина Сергеевна, – ведь это же Ваша дочь.
– Ну так что же, что дочь, – пожал плечами отец Тани, – не сложилось у меня с ней. Сами видите. Чужая она мне, совсем чужая. Я даже думаю порой, что и не родная она мне вовсе.
– Как ты смеешь! – задохнулась от гнева Алевтина Ивановна, которую немедленно скрутил очередной приступ.
– А вот смею, – набычился её муж, – не наша она порода. У меня все женщины в роду были тёмные, коренастые, кареглазые. И по характеру совсем другие; крепкие, хваткие, хозяйственные. А эта – немочь бледная; мазюкает лишь картинки свои, да смотрит волком. Ни ласки от неё, ни слова доброго не дождёшься.
– Может это потому, что она от Вас доброго ничего не видит, а лишь ругань, да тумаки? – парировала Нина Сергеевна.
– А Вы меня жизни не учите, – разозлился Никита, – в своей семье порядки устанавливайте, а не в чужой. Всё есть