"Но это невозможно", – напомнил себе Соколов.
– Что случилось? – спросил он вслух.
Залесский обернулся. По его лицу скользнула странная улыбка – не безумная, но бесконечно усталая.
– Он проиграл, – просто сказал он. – Его убили. Но перед смертью он успел произнести клятву. Поклялся, что вернется и закончит начатое. – Он развел руками, словно демонстрируя себя. – И вот… я здесь.
– Вы говорите так, будто были там, – заметил Соколов, внимательно наблюдая за реакцией пациента.
За годы работы следователем он научился распознавать ложь. Выдуманные истории всегда имеют характерные признаки – слишком гладкие, слишком последовательные. В них нет той шероховатости, которая присуща реальным воспоминаниям. Но рассказ Залесского был другим. В нем чувствовалась та особая достоверность, которая бывает только у рассказов очевидцев.
"Но это же бред", – снова напомнил себе Соколов.
– Я и был там, – Залесский снова посмотрел на него этими своими жуткими глазами. – В другой жизни. В другом теле. – Он провел рукой по лицу, словно стирая невидимую паутину. – Память возвращается медленно, как узор проявляется на старой фотографии. Сначала – размытые пятна, потом – все четче, яснее…
Он вдруг замер, прислушиваясь к чему-то. Соколов тоже почувствовал это – едва уловимое изменение в воздухе, словно перед грозой. Даже равномерное гудение больничных ламп стало тише.
– Теперь я почти все вспомнил, – продолжил Залесский другим тоном – более жестким, более… древним? – И знаю, что нужно делать.
– И что же?
Вместо ответа Залесский вернулся к кровати и достал из-под подушки еще один рисунок. Этот был другим – не карандашный набросок, а полноценная картина, выполненная чем-то похожим на угольный карандаш. На ней был изображен тот самый подземный зал, но заполненный людьми в странных одеждах. В центре зала стояла высокая женская фигура, вокруг которой словно клубилась тьма.
– Елизавета, – пояснил Залесский, заметив взгляд Соколова. – Такой я видел её в последний раз. Перед тем, как… – он осекся, сжал кулаки. – Неважно. Важно то, что происходит сейчас. Нужно найти их. Спасти, пока не поздно.
– Кого найти? Пропавших?
– Да. Ей нужно двенадцать душ для ритуала. – Залесский начал считать по пальцам, загибая их один за другим. – Восемь она уже забрала. Девятый будет сегодня. Потом – десятый. И одиннадцатый. А когда она заберет двенадцатого…
Он резко замолчал. В палате стало очень тихо – даже шум больничного коридора, казалось, отдалился.
– Что тогда? – спросил Соколов, чувствуя, как по спине пробегает холодок.
Вместо ответа Залесский вдруг шагнул к нему и схватил за руку. Его пальцы были ледяными, словно он долго держал их в морозильной камере.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст