Следователь склонился к нему, не меняя твердости в голосе.
– Быстро, значит? – повторил он с легкой иронией, подчеркивая каждое слово. – И при этом за ночь вы убили пятерых человек. Пятерых, Сергей Александрович. Что бы там ни происходило, вы расстреляли их, как мишени на полигоне. Это ведь не самооборона, когда одного застрелили в упор, а второго – в спину, когда он пытался убежать, правда?
Сергей вздрогнул, но не мог найти подходящих слов. Это было как погружение в темную бездну, каждый шаг тянул его все глубже.
– Вы позвонили в «112», – продолжил следователь, не сводя с него тяжелого взгляда, – попросили о помощи, а потом сбежали, оставив в квартире двоих мертвых. Потом – стрельба на улице. Расскажите мне, как это всё должно объясняться?
Сергей сглотнул, не в силах даже поднять голову. Он понимал, что с каждой минутой ситуация становится всё хуже.
– Я… думал, что за мной придут, – произнес он, едва сдерживая дрожь в голосе. – Я… я испугался, не знал, что делать. Мне казалось, что меня хотят убить.
Следователь скептически хмыкнул и, наконец, открыл папку.
– Вы не знали, что делать? – переспросил он холодно. – Зато вы знали, что один из убитых – шестнадцатилетний подросток. Он пытался бежать, но вы всё равно выстрелили. Чего же вы пытались добиться?
Следователь посмотрел на Сергея долгим, выжидающим взглядом, словно пытался прочитать на его лице то, что не было сказано. Молчание затянулось, становясь тяжелее, давя на Сергея, как бетонная плита. Казалось, сам воздух в комнате становился вязким и липким, мешая ему дышать. Сергей чувствовал, что каждое его слово может быть использовано против него, что каждый жест и даже взгляд рассматриваются под лупой, ищут слабину, уязвимость.
Наконец, следователь заговорил снова, на этот раз медленно, с нарочитой осторожностью, как будто каждое слово он подбирал для того, чтобы вонзить его как можно глубже.
– Сергей Александрович, вы понимаете, что за это вам грозит? Пятеро убитых. Пятеро человек, которых уже не вернуть. С этим теперь вам придется жить, если вообще удастся жить, – добавил он, наклоняясь чуть ближе. – Думаете, можно просто оправдаться страхом или тем, что вам казалось, будто за вами пришли? Нет. У нас есть свидетели, есть записи звонков. И ни одного доказательства, что кто-то угрожал вам. Зато есть доказательства, что один из убитых – шестнадцатилетний мальчишка.
Сергей сглотнул, чувствуя, как внутри поднимается боль, переходящая в нестерпимое жжение, словно слова следователя открывали старые раны, оставленные этой роковой ночью.
– И всё-таки… – снова начал Сергей, но голос снова подвёл его, звуча как едва слышный шёпот. – Я… они ведь действительно могли…
Следователь прервал его жестким движением руки, поднимая брови в притворном удивлении.
– "Могли"? Слушайте, Сергей Александрович, давайте не будем тратить время на догадки.