– И вы разглядели во мне шпиона? – Загорский пожал плечами.
– Если быть совсем точным – разведчика, – отвечал Верещагин. – И вы подтвердили мои подозрения, когда увязались за мной.
– Василий Васильевич, я же говорил, мне показался подозрительным один человек, который следил за вами…
Внезапно Загорский осекся. Теперь уже Верещагин позволил себе улыбнуться, хотя и несколько невесело.
– И после этого вы будете утверждать, что вы не разведчик? – сказал он. – Какое дело обычному человеку, с которым мы даже незнакомы, до того, следят за мной или нет? Сказав же, что вы дипломат, вы окончательно укрепили мои подозрения. Я знаю, что работники дипломатических миссий нередко совмещают свою основную работу с разведкой…
– Реже, чем вам кажется, но пусть так, – кивнул Нестор Васильевич. – Однако позвольте и вам задать деликатный вопрос. Вы едва не задушили меня в тамбуре. Откуда вдруг такие сильные чувства?
Секунду помедлив, Верещагин отвечал, что у него были на то серьезные основания.
– Какие именно? – немедленно поинтересовался Загорский.
Тут Верещагин молчал несколько дольше, но потом все-таки сказал, что он попросту испугался.
Загорский улыбнулся: кажется, настал, наконец, момент для откровенности. Нет сомнений, что столь опытный человек, как Василий Васильевич, не будет пугаться собственной тени. Значит, опасность ему угрожает серьезная. Что, в свою очередь, означает, что он нуждается в помощи и защите, причем защите немедленной. Итак, чего он боится, и кто таков этот несчастный молодой человек, которого зарезали, как овцу, посреди бела дня в собственном купе?
Верещагин молчал. В купе воцарилось такое напряжение, что, казалось, будто сам воздух вокруг них сочится электричеством.
– Ах, если бы я был уверен, – проговорил художник печально. – Если бы только я был уверен…
– В чем? В том, что я – русский разведчик? – Загорский пожал плечами. – Какая, в конце концов разница, разведчик или дипломат? Я действую тут в интересах Российской империи, а, значит, вы можете мне доверять полностью и безоговорочно.
Верещагин молчал, глядя в окно.
– Послушайте, – сказал коллежский советник как можно мягче, – послушайте, господин Верещагин. Я знаю про вас гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Более того, вы мне очень симпатичны. И именно это стало причиной моего к вам особенного внимания, а не какие-то там шпионские тайны.
Верещагин по-прежнему молчал.
– Василий Васильевич, – в голосе Загорского послышалось легкое нетерпение, – вы разумный, опытный человек. Если вы каким-то образом связаны с покойным, у нас есть все основания полагать, что он – не последняя жертва в этом поезде, что очень скоро доберутся и до вас. А поскольку вы находитесь на чужой земле, и ближайшая русская дипломатическая миссия отсюда в тысяче верст, всей мощи Российской империи не хватит, чтобы вас уберечь от неминуемого