Автомобили затормозили. Остановились у одного из подъездов дома с уцелевшими окнами.
– Выпустишь меня, – попросил Воху. Для себя я решил, что это все же был позывной.
Солдат молча открыл дверь багажника. Я выбрался наружу. Повсюду сновали потерянные люди. Будто не ходили, а плыли в пространстве. Рядом откуда-то оказался подросток – худощавый паренек в синей ветровке, в шапке набекрень, поджимал левую руку.
– У меня там пробита рука. Вот такая дырка. – Он сложил большой и указательный палец правой руки, чтобы показать диаметр раны.
Местные стали подходить к броневичку, получали мешки с буханками хлеба и тянули их в свои убежища – небольшие подвальчики в хрущевках. Кто-то из мирных командовал, куда конкретно нужно отнести помощь, и мужчина покорно в том направлении понес продовольствие. Все это время фоном свистели пули. Уже совсем близко шел стрелковый бой. Периодически звучали разрывы от РПГ. Должно быть, в этот момент и шел процесс «поимки» нацистских снайперов и пулеметчиков.
– Вам лучше в тот проем не заезжать. Оттуда летят пули.
Теперь все стало ясно. Хоронить женщину, чье тело лежало посреди двора, было слишком небезопасно. Между двумя хрущевками был узенький проезд. Оттуда со свистом летели пули различного калибра. На условно безопасном расстоянии от этого места я сделал несколько кадров. В объектив попали пара подъездов, женщина, заходящая в один из них, гражданский автомобиль с номерами «АЕ» (Днепропетровская область). На одной из дверей в подъезд заметил надпись «Люди. Дети». В проем между домами кроме пуль еще пробивались лучи закатного солнца. Свет падал на дорогу, усыпанную мусором.
– Давай быстрее. Поехали. – Откуда-то сзади доносились команды. – Не выходи туда, местные говорят, оттуда пули летят.
Вайфай вместе с Вохой погрузились в «восьмерку», а я запрыгнул в броневичок – уселся на пару броников, которые военные передали в Донецк своим боевым товарищам. Автомобиль проехал несколько метров вперед в сторону, откуда как раз и могли прилететь пули, после сдал назад и начал разворачиваться. Повернули и остановились у подъезда, где стоял ребенок.
– Подай несколько буханок, – попросил Жигулин.
Я вытащил из открытого мешка хлеб и передал на переднее сиденье. Пару взяла женщина, а еще одна досталась девочке. Из подъезда стали выходить люди, чтобы взять и себе по буханке.
– Давайте, мы вывезем вас с ребенком? – сказал с водительского места депутат.
– Та нет. Куда мы поедем?
– Все, ясно. Времени нет, поехали.
Сомневаюсь, что когда-нибудь подобный феномен исчезнет. Он будет всегда. Мирные будут по доброй воле оставаться в зоне боевых действий. И ничего с этим поделать не получится. Остается только смириться и принять как данность. Увы.
Бронированный УАЗ сорвался