Может, мне и правда зайти к вам. У нас часто чего-нибудь не хватает. Но только не сахара.
Люси
Санта!
В ситуации так ничего и не изменилось.
Что это за Рождество будет, скажи, пожалуйста?
Люси
Дорогой Санта!
Ну, несколько недель до Рождества у тебя ещё есть.
Просто ноябрь – плохое время. Деревья стоят голые, небо серое – и легко понять, почему папа не хочет вставать.
Я бы тоже предпочла остаться в тёплой постели и смотреть из окна на деревья у реки, а не идти в эту дурацкую школу, где эти дурацкие девчонки.
Но ничего не поделаешь.
Так мама всегда говорит. Она уже внизу и готовит завтрак. Я слышу, как она переговаривается с Чарли. Тот, наверное, управляется уже с третьей порцией мюсли. Это потому, что ему тринадцать лет. Так говорит мама.
– Он ещё всю плешь прожрёт, – говорит Сью.
Я слышу её особенно отчётливо, потому что у Сью такой голос, что её хочешь не хочешь, а услышишь.
– Не прожрёт, а проест, – устало говорит мама. Она в последнее время часто звучит устало. – Он же не животное.
– Ты уверена? – спрашивает Сью. У неё есть такая специальная сьюшная интонация. Она при этом, должно быть, морщит нос. Она умеет морщить нос и при этом не выглядеть глупо. Потом она обращается к Чарли: – You are a pig[5].
И Чарли громко хрюкает.
Я тут, наверху, смеюсь себе в подушку.
Мама и Сью внизу в кухне тоже смеются.
А папу я совсем не слышу.
Он, наверное, нас тоже не слышит. Наверное, натянул одеяло на голову и свернулся калачиком, как будто ему холодно.
И не отвечает, если с ним заговорить.
Но я всё равно загляну к нему перед тем, как спуститься вниз к остальным. И скажу ему, чтоб не торопился вставать, пока не покажется солнце.
А ты можешь устроить хорошую погоду, Санта?
Мне бы действительно хотелось снега. Снег, который блестит на солнце. Мама говорит, она бывала в этих местах в студенчестве каждую зиму и снег был. В том числе и тогда, когда она встретила здесь этого «сногсшибательного студента из Англии по обмену». То есть папу.
Мама рада, что мы теперь здесь живём. Так она говорит. А я не рада.
Дурацкая Германия.
Пока,
Люси
Дорогой Санта!
Небо вчера было такое ясное, что приходилось щурить глаза.
А воздух – такой холодный, что при дыхании грудь мёрзла изнутри.
И когда мы с Чарли вернулись из школы, папа сидел на скамье в саду и курил. Он был в пижаме (поверх пижамы куртка, понятно), но не спал. И он улыбнулся, когда нас увидел.
– Эй вы, огурчата, – сказал он. – Подите-ка сюда.
Притянул нас к себе обеими руками. Чарли сидел у него по левую руку, а я по правую, и мы вместе смотрели, как белочка снуёт по облетевшей листве и как река блестит на солнце.
Красиво