По лицу Ребекки пробегает тень. Актриса вешает золотое платье на спинку стула.
– Скажи мне, Тея Брандт, зачем ты ходишь в театр? Это из-за него?
– Я его люблю.
Ребекка мрачнеет.
– Знаю. И Вальтер – хороший художник. – Она берет со стола хлеб, отрывает от него ломоть. – Но он не бог, Тея. Он всего лишь человек.
– И все же он заслуживает моего преклонения.
Ребекка проводит рукой по волосам, на лице ее читается недовольство.
– Понимаю, тебе кажется, будто ты упускаешь время. Но ты увидишь, что оно замедлится. Впереди еще столько всего.
– О чем ты?
– Я не хочу тебе указывать, что делать, но…
– Именно. – Тея невольно закатывает глаза. – Ты мне не мать.
– Я хочу, чтобы ты была счастлива.
– В жизни не была счастливее.
– Я всего лишь одно хочу сказать: будь осторожна.
– С чем?
Ребекка вздыхает:
– Обещала себе не вмешиваться. Знаю, ты счастлива. Но… Вальтеру сколько? Двадцать пять, двадцать шесть?
– Двадцать шесть исполнится в апреле.
– Почти на восемь лет старше тебя.
– Восемь лет – это ничто. Возраст не имеет значения. Ты не знаешь его так, как я. Ты не понимаешь.
– Я понимаю, что ты – Брандт. А это кое-что да значит.
– Может, в прошлом и значило, – говорит Тея. – А сейчас – нет. Я думала, тебя не волнуют правила общества. Ты никогда не была замужем. У тебя здесь собственная комната. Свобода.
– И все‐таки для меня тоже существуют правила, нравятся они мне или нет, – возражает Ребекка. – Просто будь с ним осторожна. Ты – куда больший трофей, чем думаешь, и ты заслуживаешь лишь самого лучшего.
– И она получит все самое лучшее, – произносит голос у двери.
Женщины одновременно оборачиваются, и серд-це Теи выпрыгивает из груди. Ребекка отводит взгляд, а Тея поднимается на ноги. Он пришел за ней, главный художник декораций Схаубурга. Она стремится к нему, будто сокол к запястью хозяина, летит навстречу своей любви.
IV
Вальтер Рибек – не первый, кто обосновался в мыслях Теи. Когда ей было шестнадцать, она свято верила, что самый красивый мужчина на свете – это Роберт Хуфт, который доставлял Корнелии куриные яйца. А до него она считала таковым Абрахама Моленара, продавца метел. А до него, в пятнадцать, был Дирк Свертс, который мыл окна в гостиной, – тоже красавец. Когда Тее было четырнадцать, ее воображение занимал Герт Бреннеке, доставлявший соленую свинину от мясника Класа, ведь его тоже вполне можно было назвать усладой для глаз. Тея ничего не могла с собой поделать, она повсюду видела прекрасных юношей. Юношей, которые не понимали, что она в них видит, юношей, которым все равно. Бог дал ей глаза, но взор их был направлен лишь в одну сторону. И ответных взглядов от этих созданий она никогда не получала.
Но Вальтер оказался другим с самого начала. Однажды Тея случайно забрела в мастерскую, гуляя по коридорам, пока Ребекке надевали серебряную луну к вечернему представлению. И там был Вальтер: он стоял в лучах августовского