– Вот что, Мадина Милонеговна, нечего нам тут куковать, а то сожрут. Одни только косточки и останутся, – решительно сказал Василий, окончательно убедившись, что алырка снова в себе. – Давай-ка вставай потихонечку… Вот так, за меня держись…
Великоградец сам себя оборвал на полуслове, напряженно вслушиваясь в гулкую стылую тишину подвала. Показалось ему или наверху раздался какой-то шум? Неужто пробились звуки сквозь толщу стен?..
Мадина меж тем кивнула. Уцепившись за Василия, поднялась на ноги. Ее качало, но на лесенку, ведущую к лазу в подпол, вслед за побратимом Добрыни алырка взобралась сама. А богатырь опять изо всех сил, с ненавистью стиснув зубы, налег на крышку подпола плечом.
И заколотил в нее еще яростнее, когда понял, что ему не померещилось. Колдовской морок, не дававший пленникам расслышать, что творится в горнице, тоже будто развеялся в одночасье следом за опутавшими Казимировича и царицу дурманными чарами. Наверху что-то грохотало, звенело железо – там явно шел бой.
В дверь, ведущую из сеней на жилую половину избы, воевода от души саданул сапогом, но вынести ее с одного удара не вышло. Все-таки аукнулись Добрыне схватки с нечистью да гусями-лебедями, поизмотали богатыря, а сама дверь вдобавок, как приросла к косяку. Пришлось садануть еще раз, а потом добавить плечом.
Он чудом не опоздал. Но когда, ворвавшись в логово людоедки, потянул из ножен меч, застыл на пороге. Хотя к чему-то такому и готовился.
Наваждение, напущенное ягой, сгинуло. Уютная веселая горница стала тем, чем на самом деле и была, – полутемной пещерой с осклизлыми стенами, мерцающими бледным гнилушечным светом. Никакие не охранные руны были густо поначерчены по ее углам и над подслеповатыми, узкими, как бойницы, окнами, а совсем незнакомые Добрыне символы, холодно отливающие зеленью. А хозяйка поджидала воеводу не в одиночку. Три зубастые и когтистые твари, застывшие у печи на корточках, очень походили на серокожего многоглазого урода, которого великоградец прикончил у оврага броском ножа. Правда, эти покрупнее были.
– Добрыня Никитич! Берегись!
Услышав хриплый крик Терёшки, с трудом привставшего на лавке, воевода чуть не охнул от облегчения и радости. Хвала светлым богам, парень живой, в памяти и в разуме! Тут же русича как ударило: ни Василия, ни Мадины в горнице нет. А уже потом великоградец встретился взглядом с повернувшейся к двери гадиной. В упор.
Хозяйку избы он застал хлопочущей у стола. Железяки, разложенные на столешнице, навевали мысли не то о пыточном застенке, не то о подземельях, где творят страшные обряды колдуны-некроманты. Дымилась курильница, что-то булькало в странного вида треногой посудине из темного стекла. Но причудливый обоюдоострый кинжал с черной рукоятью средь лежавших на столе ножей Добрыня опознал сразу.
Это был яг-кинжал. Ритуальный нож, которым пользуются чародеи-злонравы. Ходят слухи, что именно