– Что ж, у вас интересный случай. К сожалению, сейчас наше время вышло, меня уже ждет следующий клиент. Но мы с вами отлично поработаем!
Она так и сказала, «отлично поработаем», и как-то очень тепло, интимно улыбнулась. Не уверенной улыбкой, а скорее заговорщицкой.
– Я очень жду вас через через несколько дней, и хочу, чтобы вы пока подумали, какие чувства, кроме страха, вызывает Лицо. Для нас с вами главное – избавиться от него. Тогда надо понять, зачем оно вообще нужно?
– Мне не нужно, спасибо. Ну, это… то есть я не сумасшедший?
– Да все мы здесь сумасшедшие! – она благодушно рассмеялась, одновременно выпроваживая его за дверь.
Павлуша шёл домой в странном, и всё же оптимистичном настроении, а неприязнь к внешности психолога и убогости социального центра даже придавала его оптимизму чёткость и яркость. Эка невидаль, быть оптимистом, когда всё идеально. А такие, как они, как Галушка и он, они ещё покажут миру дулю.
Павлуша съёжился, подумав о лице, но быстро вспомнил, что сеанс будет уже через несколько дней, уже через несколько дней Галушка даст ему хотя бы приблизительное объяснение всем его бедам, и они начнут работу. Она же сказала, что «мы отлично поработаем».
– Слышишь, Лицо?
18
Видимо, не слышало. И не пришло к Павлуше ночью.
Или всё же услышало и испугалось?
Наутро он проснулся с гирей в голове. Павлуша попытался встать, но не мог. Он видел свою комнату, но размыто, чувствовал только контуры предметов.
Павлуша, как и все люди, привык, что не проходит и доли секунды между намерением и действием. Что не надо осознавать желание пошевелить ногой, можно брать и шевелить. А тут он попал в неизмеримо короткий отрезок времени между намерением и действием, о существовании некой прокладки между ними он раньше не подозревал.
И застрял в нём. Это не было похоже на то, как инвалид не умеет пошевелить парализованной рукой, или больной не в силах поворочать языком из-за зубной заморозки. Кто-то не давал связать желание с действием, но не тем, что держал руку. Нет. Нечто блокировало сам импульс с намерением шевелиться.
Павлуша силился встать, напрягая то, что напрячь ему не давали, и тут его отпустили, и он отлетел, как резинка на рогатке. Его бросало по кровати вверх и вниз лицом. Павлуша ощущал себя героиней фильма про изгоняющего дьявола, когда ту колошматит от вселившегося черта. Нечисть бьёт бессильное тело о стенки и корёжит мышцы лица гримасами.
Но он не думал о себе в таком плане, что «я как герой фильма, эко меня колбасит». Павлуша стал этим героем, и ужас, который режиссёр задумывал передать неприглядной картиной, он был внутри Павлуши. Когда чужой заморозил твой мозг и завладел телом.
Павлуша проснулся. Та же комната, даже поясок от халата свисает с тумбы под тем же углом, и под тем же углом луч света чертит линию на паркете. Только теперь нет страшной ямы между желанием и действием, и он опять просто встаёт с постели, не осознавая,