Участники совещания направились к выходу.
– Сыщики, за мной! Помозгуем малость! – скомандовал Фомин и также удалился.
Алексеев повернулся к Дягилеву.
– Мне бы местечко какое-нибудь.
– Мы подготовили вам кабинет…
– А хозяин?
– Там – мой помощник по связям с общественностью.
– Боюсь, ему буду мешать.
– Ну, что вы! Он только-только ушел в отпуск. Не будет полтора месяца и кабинет в полном вашем распоряжении.
– Это уже лучше… Тогда – я пошел, Степан Осипович, поизучаю папочку с материалами дела, подумаю.
– Да, конечно… ради Бога. Кстати, на вас заказаны два номера в гостинице «Высокогорье»… Номера-люкс. Думаю, вам будет удобно. Сначала хотели в гостинице «Тагил» зарезервировать, но передумали. Во-первых, вокзал напротив, круглосуточная толчея и шум. Во-вторых, часто на гостиницу дует ветер, несущий газы от химкомбината, иногда дышать нечем.
– Спасибо за заботу.
– Что вы, это наша обязанность.
14 ДЕКАБРЯ. ВТОРНИК. 18. 50.
В квартиру кто-то позвонил – настойчиво и требовательно. Нина Викторовна подошла к двери, посмотрела в «глазок»: незнакомый ей мужчина. Не стала сразу открывать, а спросила:
– Кто нужен?
– Здесь живут Чудиновы?
– Да. А что?
– Я – из областной прокуратуры. Мне бы побеседовать.
Нина Викторовна повернула массивную защелку, и открыла дверь.
– Извините. Дома одна и… все может быть.
– Не извиняйтесь, Нина Викторовна. Вы все сделали правильно. Времена такие, что лучше быть настороже с незнакомыми.
Алексеев снял пальто, шапку, повесил на вешалку, стал снимать меховые ботинки.
– Что вы делаете? Не надо! Проходите, пожалуйста, у меня лишь завтра будет уборка, так что…
– Нет уж, – возразил пришедший, – я так не могу.
Он пригладил волосы.
– Вы, выходит, одни?
– Да. Муж на работе, во вторую смену. Дочка во Дворце культуры, в кружке занимается, вот-вот придет.
– Отпускаете одну?
– Ну, нет! Она занимается в кружке вместе с подружкой. Подружка живет на нашей площадке. С ее матерью договорились, что будем сопровождать по очереди. В пятницу – моя была очередь, сегодня – ее.
– Это очень правильно. Сколько девочке?
– Десять лет.
– Тем более… Мы сможем поговорить?
– Конечно.
– Извините,