– О чем?
– О том, что еще в самом начале в ЧК пришло очень много… к-хм… старообрядцев.
– И какая связь?
– Старообрядец старообрядцу рознь. Этим словом называют очень много разных течений, приличная доля которых к христианству уже давно никакого отношения не имеет, кроме самоидентификации, – мрачно усмехнулся Фрунзе и поведал ему массу всего интересного.
Например, про «тюкальщиков» – секту старообрядцев, которые считали, будто бы вознестись в Царствие Небесное можно, только погибнув как можно более болезненным образом. И старались в этом помочь всем, до кого руки дотягивались. Даже если эти «все» не сильно рвались в рай. Самый популярный способ «вознесения» у них был связан с разбиванием костей молотками, через что их «тюкальщиками» и прозвали.
Или другой пример, секта «бегунов». Они проповедовали отказ от социальных институтов, денег, работы, законов мирских и так далее. Мутя воду везде и всюду. Сами же при этом активно побирались, выклянчивая деньги, совершали преступления, грабежи, убийства. И вообще вели себя крайне деструктивным образом. Кроме того, их не раз ловили на ритуальных убийствах как подростков, так и детей – для получения крови, идущей на их ритуалы. Так, например, в некоторых группах «бегунов» считалось необходимым раз в год совершать причастие кровью. И брали они ее отнюдь не добровольно и по капельке. Из-за чего местные жители, когда узнавали о появлении в их краях этих кадров, могли легко устроить самосуд и перебить их от греха подальше.
И так далее.
И по мере того, как Фрунзе рассказывал про этих прекрасных людей, Дзержинский все сильнее и сильнее обхватывал голову руками.
Михаил Васильевич еще в бытность свою работы в УБОП со всем этим зверинцем познакомился. По бумагам. И знал, что вся эта гадость и во времена РФ нет-нет да попадалась в руки оперативников. Как и о том, что именно эти люди в основе своей и хлынули в советскую милицию и ЧК на заре их становления.
Их начали чистить только ближе к концу 30-х. Но очень осторожно. Серьезно же взялись лишь после войны и более-менее разобрались как бы не к началу 1970-х. В 1930-е же обычной историей было увольнение из НКВД людей за «сочувствие» к тем же «тюкальщикам» или даже, прости господи, «скопцам». Простое увольнение. О том, какие художества там натворили эти веселые ребята, даже и речи не шло. А ведь именно с этими замечательными людьми и связаны многие перегибы на местах в работе органов. Выразившиеся как в фабрикации дел 1920-х – 1930-х годов, так и во внесудебных расправах.
Не только с ними, конечно. Но без них ничего бы не получилось. Фрунзе об этом знал отчетливо. И постарался столь неприятные сведения осторожно донести Дзержинскому, объяснив, чем это грозит. И повернув вопрос так, будто бы деятельность Тучкова по сути своей контрреволюционная и откровенно вредительская. Дескать, он, как и в свое