– Это не главное, – миролюбиво заметил Лохланн. – Зато какие возможности…
– Правильно, – поддержал Хиератта, появляясь из трюма на свет, цыкая зубом и промакивая губы салфеткой. Скомкав, он аккуратно отправил бумажный шарик в корзину с оружием. – Все неправыми быть не могут. Если коллектив не возражает, значит, в этом что-то есть.
Триера шла на всех парусах.
В борт с размаху снова ударила волна, где-то внизу дальше на повышенных оборотах заговорили черные рабочие голоса, что-то с дребезгом разбилось.
– Джентльмены, – обратился Хиератта к команде. – Пора привыкать. Это вам не лошадь. Чем скорее вы почувствуете себя в роли мореплавателей, тем больше из нас доберутся до берега живыми.
Но все оказалось не так просто.
Когда в борт с силой ударили в четвертый раз, боцман, до того что-то напряженно и с беспокойством высматривавший, свесившись за борт, вдруг резко подался назад и с до предела озабоченным лицом стал свистеть, чтобы перестали тянуть паруса. Судно в конце концов встало.
В небе молча висели птицы, дул легкий холодный ветер, и не было ничего, что бы могло сделать это утро еще лучше.
– В чем дело, – спросил Хиератта, появляясь на мостике. – Пираты вновь выразили желание быть повешенными?
Боцман вместе со всей командой, согнувшись пополам, глядели за борт. Там явно кто-то был.
Когда авгуры предсказывали хорошую погоду и успешное завершение предприятия, они опирались на проверенные методы, хорошо зарекомендовавшие себя в общении с потусторонними силами. Заручившись поддержкой предков и обильными жертвоприношениями, персонал авгуров с чистой совестью предсказывал вероятность успеха экспедиции как весьма высокую.
Единственное, чего они не учли, – орку, обитавшего по соседству, несусветно большое морское существо, время от времени заглядывавшее в воды залива. Водоплавающий скот из семейства дельфинидов довольно быстро сообразил, чего он хочет от жизни, своей бесцеремонностью представляя серьезную трудность для нормальных торговых сношений. Теперь он деликатно напоминал о своем присутствии.
Афиллинариус бандитствовал в этих водах давно, еще до первых официальных отчетов, единственное, что до сих пор спасало побережье, так это что он был один. То ли он не хотел больше ни с кем делиться, то ли природа его одного наделила прагматизмом и интеллектом, только это был единственный случай, когда обитатель морских глубин бесцеремонно брал таможенную пошлину за право перемещения за пределы залива. В сравнении с ним пираты Шельфа выглядели скромным традиционным затруднением на пути к улову. Афиллинариус к числу традиций не относился. Однако он не появлялся здесь так давно, что о нем успели напрочь забыть. С ним предпочитали не связываться.
Сложность состояла в другом. Орка не относился к предметам традиций, но имел атрибут табу. Это было связано