Иллюстрированное приложение к некрологу содержало рецепт приготовления томатного сока со сметаной, перцем и свежей зеленью под моим собственным авторством – как напоминание о скоротечности бытия. Рецепт не оценили. Я расстроился, но совсем немного. Как говорили на островах, большое проходит незамеченным. Как оказалось, под сметаной поняли совсем не то, что предполагалось. Животновод на какое-то время совсем исчез со всех горизонтов литературной и общественной жизни. Рассказывали, что в одном из хорошо укрепленных подземных бункеров своей родной Пятой обители он целиком посвятил себя дальнейшей разработке тезисов своего многотомного собрания сочинений. Его никто не видел. И не видели его так давно, что стали о нем забывать. Между тем делать этого не стоило. Когда иллюстрированное приложение и некролог стали событием литературной жизни, я посвятил себя живописи. Боги любят землю, по которой ступают, но не любят грязь, которая липнет, сказал я.
Вскоре Ноздря, друг народа, от имени Конгресса выступил со встречной новаторской мыслью о несомненной полезности животных тварей в плане поддержания здорового климата в семьях и равновесия в природе и – в особенности – котов и кошек черной окраски, как естественных и признанных стражей с безупречной репутацией кладовых нации в ее противостоянии мышам. «Мы не потерпим расизма в отношении наших меньших братьев», – заключил он. Конгресс аплодировал стоя.
Декреталиум 2. Посол доброй воли
В трюме зафрахтованной триеры было темно и тесно. Беглый осмотр не выявил никаких явных несоответствий регламенту, только воняло, как в погребе, но уют здесь не предполагался. Где-то над головой, скрипя досками, прошли шаги. На палубе уже второй день несколько отдыхающих физиономий разглядывали дали и рассказывали анекдоты. В целом, все выглядело по-домашнему. Судно, как обещали, относилось к классу быстроходных, что выглядело правдой, с учетом, кто его делал. Продавец плохо владел местным наречием, но нисколько этим не смущался, всё, что он продавал, он упорно называл триерами. Хиератта не совсем был уверен, что это действительно триера, но на ней можно было плавать. Пиратам пришел конец.
– Значит, просыпается посреди ночи Ноздря. Весь в холодном поту, руками цепляется за одеяло, глаза открыты от ужаса, на нем нет лица. Жена просыпается тоже, и так его приласкает, и по-другому, спрашивает, родной, приснилось что-то дурное?
Ноздря какое-то время вспоминает, где он и как сюда попал. Потом отвечает: «Забыл на ночь причесаться…»
Увидев Хиератту, персонал перестал улыбаться, и, не меняя поз, стал показывать друг другу что-то на горизонте.