Пахло хлебом и специями. Пекарню держала семья, которая по совместительству готовила самое острое в Кварталах мясо «Жгучий котик» по тайному семейному рецепту. Небольшая комнатушка с пятью столами, где подавали «Жгучий котик», давно превратилась в полноценную столовую и по праву соревновалась с «Крыса-сносно», ведь местная публика неизменно делилась на фанатов кошатины и фанатов крысятины. Старая как мир игра в кошки-мышки. У столовой при пекарне всегда болталось две очереди: за хлебом и за мясом, причем вторая была побольше, столов не хватало, и некоторые держали мисочки с густым красным варевом в руках и ели стоя.
– Варламчик, домой торопишься?
Варлам остановился у входной двери одного из магазинов справа от пекарни. Облокотившись о косяк, там стоял мужчина и курил «Раковку». Мужчина был большой и длинный, и борода у него тоже была большая и длинная, грязно-серая, но удивительно ухоженная. Мужчина болтал в руке массивные часы, и те послушно брякали, перекатываясь в грубых пальцах, и в такт этому движению поскрипывала под мышкой кожаная куртка. Мужчину звали Арсений. Арсений днем чинил байки, единственный вид транспорта, доступный в Кварталах. На машинах, городских разумеется, передвигались только Король и верхушка Свиты. К байкам же относилось практически все: и городские мотоциклы, на которых гоняла Свита, и хромоногие скутеры, и таратайки торговцев с прицепами, и даже детские велосипеды с гудком или без. Арсений никому не отказывал, часто чинил байки в долг, с одиноких матерей вообще ничего не брал, слишком уж сентиментальным делала его тайна деторождения. Раз в несколько месяцев Арсений устраивал в Кварталах байковые гонки. Хороший мужик был Арсений, все так считали. Варлам – тоже, и без разницы, что по ночам Арсений работал на Свиту, помогал зачищать улицы. Убивал он так же легко, как и чинил байки. Широкой души человек был. Разносторонний.
– Именно так. – Варлам крутанулся на пятках, задрал голову и уставился в то место, где, по его предположениям, была Арсениева борода. Заляпанные линзы очков превращали собеседника в брякающее и скрипящее пятно, и Варлам ему улыбался.
– Как там? Дома-то? – Голос Арсения звучал задумчиво и внимательно, но без жалости, которую Варлам терпеть не мог.
– Папа работает. Я дочитал книгу про белого кита. Энциклопедию про китов тоже. Мне кажется, на этом китовый вопрос можно считать закрытым. Кашалот – крупнейший из зубатых китов, и у них ярко выражен половой диморфизм, а это редкость для китообразных. – Короткая запнувшаяся пауза. – На обед были степлер и шнурки.
Арсений кивнул, не сдержав задумчивого вздоха, открыл дверь мастерской и скрылся внутри. Пахнуло машинным маслом, раздался шум – он что-то искал. Скоро Арсений вышел и протянул Варламу пакет с рыбой. Пакет вонял, и не чем-нибудь, а дохлой рыбиной. Душный и скользкий запашок, который и сравнить ни с чем нельзя, разве что с болотом и мертвечиной. Варлам ни разу в жизни