– Сама одевайся, сейчас вон уже солнце выйдет, – отмахнулась я, но кофту взяла.
Ира удивленно окинула себя взглядом.
– Я и так одета. – Она и вправду была в колготках и в теплом байковом халате, застегнутом на все пуговицы. – Мне мама не разрешила даже колготы снимать, вот!
И опять солнце в небе засияло во всю мощь. Как только оно показывалось и начинало припекать, сразу забывалась и ангина, и недавние мурашки по телу, а мамина кофта оказывалась совершенно лишней. Тут же возникало беззастенчивое желание развязать лямки купальника на шее и спине и загорать – загорать до одури, а временами даже проскакивала безрассудная мысль: «Может, все-таки сплавать? Ну, хотя бы недалеко…».
– О! Опять вышло. Пользуйтесь моментом, девчонки, – призывала Алена.
И девчонки, по ее примеру, вновь скидывали сарафаны, майки, трико, теплые толстовки, готовясь получить блаженство от приема кратковременных солнечных ванн. Из съежившихся сморчков мы в мгновение ока превращались в прекрасных нимф в бикини. Глядя на эти метаморфозы восторженными глазами, Ирина что-то там покумекала своей кудрявой головкой, глазки блеснули от внезапного открытия, и она глубокомысленно изрекла:
– Вот что я сейчас скажу! Вам троим хорошо бы сейчас шубинные маечки и шубинные трусики поиметь, чтобы так часто не переодеваться.
Хохотали до слез, представляя себя в скорняжных изделиях. Молодые люди не стали исключением, и тоже от души смеялись над детской непосредственностью.
– Ой, Ир. Иди уже, а? – просила я, в бессилии сгибаясь пополам и держась за живот.
– Полина, ну что ты ее гонишь? Она такая славная, – пожалел ребенка Костя и восторженно похвалил: – А умненькая какая!
У меня зарделись щеки от гордости за сестру.
– Да. Потешная девчонка, – вдумчиво согласился Дима.
Но Димин комплимент вовсе не понравился сестре.
– Потешные это – клоуны, а я сообразительная, – парировала она. – А еще мама говорила, я беспроблемная. Вот!
Дима слегка опешил от ее бойкости…
– Пардон, малышка. Не хотел тебя обидеть. А ты, Полина, правда, лучше бы оделась. Ветер холодный, а ты все-таки после болезни. Шубинная маечка и шубинные трусики тебе бы сейчас точно не помешали, – закончил он шуткой, но в голосе присутствовала неподдельная тревога.
С языка в который раз был готов сорваться вопрос: «С какой радости такая забота о людях?». А Димки уже и след простыл. Мальчишки убежали купаться.
Я чувствовала на себе взгляды девушек: Динин, полный лютой ненависти, и недоуменный Аленкин.
– Хорошо, Полине нельзя, а нам с тобой, может, и стоит разок окунуться, а, Динок? – нарочито бодро спросила Алена, видно, с целью разрядить обстановку и охладить гнев подруги.
Но