– Я просто хочу знать, кто он, и все. Все дети знают, кто их отец, даже если это был залет на вечеринке. Почему ты мне не рассказываешь?
Обычно, услышав такой вопрос, мама опускается в кресло, тяжело вздыхает или смотрит в окно. Или все это вместе. Вот и в этот раз она проделала все три действия сразу.
– Некоторые вещи лучше всего оставить в прошлом, Дэнни.
– Почему? Он что, был плохим человеком? – Я чуть не сказал «как Каллум». Не сказал. А надо было бы.
– Да, плохим, но по-своему.
– Как?
– Говорю, по-своему.
– Насколько плохим?
– Плохим – и все, – отрезала она.
Мне и нужен был «плохой» папа, настолько плохой, чтобы как-то остановить Каллума.
– Он что, преступник?
– Дэнни, я столько раз говорила, я не хочу о нем разговаривать, а ты приходишь и опять заводишь этот разговор.
– Ты хотя бы знаешь, где он живет?
– Да, знаю, но тебе сообщать не собираюсь.
Третья и последняя попытка.
– Но если у меня есть папа, почему мне нельзя с ним увидеться? Все остальные дети же встречаются со своими отцами.
Этим вопросом я достиг нужного эффекта. Она встала с дивана, подошла ко мне и крепко обняла.
– Дэнни, наши пути с твоим папой разошлись задолго до того, как ты родился. У нас были свои причины, прошу, не спрашивай какие. – Я как раз собирался. – Лучше будет, если мы оставим все как есть.
– Только ты, я и Каллум?
– Да, только ты, я и Каллум, – сказала она, выдавливая из себя улыбку.
Мой папа, должно быть, сделал что-то очень плохое, если оставить все как есть было лучшим вариантом. Я понял, что мама никогда не расскажет мне о нем, даже через триллион лет. Но если не расскажет она, я знал, к кому обратиться.
– Привет, ба.
– Эй, привет, Дэнни, сто лет не виделись, – сказала бабуля, осматривая меня с ног до головы. – Хотела сказать, мол, как ты вырос, но тут уверенности нет.
Бабушка крепко меня обняла.
– Что тебя сюда привело?
– Мой велик.
– Что-что?
– ВЕЛОСИПЕД! – прокричал я.
– А!
– Ты что, опять без аппарата, да? – спросил я настолько громко, насколько мог.
– Не-а, что-то он мне не нравится. От него уши болят.
Бабушка предпочитает быть наполовину глухой, лишь бы уши не болели. Может, ей кажется, что мы все болтаем какую-то чепуху?
– А где мама?
– Дома.
– Ее я тоже лет триста не видела. – Бабушка еще сильнее наморщила лоб. – С ней все хорошо, Дэнни?
– Кажется, да.
– А как там Каллум?
– Как обычно.
– А ты прям болтаешь сегодня без умолку, да? Заходи в дом.
Мы зашли. Дом пах точно так же, как раньше. Так пахнет в цветочном магазине. Я посмотрел на лестницу, по перилам которой обычно съезжал, усевшись на полу пальто. Взглянул на фотографии нас с мамой на стене. Как приятно было вернуться сюда.
Я пошел за бабулей в гостиную.
– Садись сюда, Дэнни, я этим ухом лучше