Еще на протяжении нескольких недель Стру недоверчиво поглядывал, когда в магазин снова заходили такой старичок или старушка. До тех пор, пока не убедился, что Касси нравится пожилым людям. Иногда они даже проявляли дружеские знаки внимания: оставляли мятную конфетку или похлопывали ее по руке на прощание. А также выдавали многочисленные комментарии: по поводу ее пирсинга носа (после этого Стру велел вынимать колечко), насчет ее кислотно-желтого велосипеда (который она теперь оставляла за магазином), относительно одежды, которую она носила в нерабочее время.
«Не стоит тебе больше носить эти коротенькие кофточки, такие кофточки, которые оголяют твой пупок. Опомниться не успеешь, как сделаешь себе имя», – слова Стру, разумеется.
«Чего? У меня же уже есть имя?» – спросила она как можно невиннее.
«Позаботься о том, чтобы оно было добрым, – ответил он назидательно, – мой персонал должен быть безупречным».
– Привет, Касси! Бедняжка, опять допоздна? – молодая женщина в шортах и верхе от купальника махала ей рукой. Она поливала кусты, а около нее возились два голеньких малыша.
Касси улыбнулась и помахала в ответ. Диан была ее любимой клиенткой. Она не только всегда была в хорошем настроении, но еще и переехала сюда из города. «Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, – сказала она, когда они познакомились. – Ты думаешь, что оказалась в каком-то мрачном, тоскливом кино. Ты скучаешь по тем вещам, которые раньше казались тебе такими обычными. Представляешь, я злилась даже из-за того, что здесь можно оставить свой велосипед где угодно, не боясь, что его украдут. Но ко всему привыкаешь, правда. Через год или два тебе тут понравится. По крайней мере, если ты иногда сможешь ездить в большой город на подзарядку. Денек пошопиться от души. Съесть турецкую пиццу или тайские спринг-роллы с красным соусом. Людей посмотреть и себя показать».
Другие жители деревни тоже кричали ей «Привет!» и махали.
«Меня все знают, – думала Касси. – Все знают, откуда я. Что у меня нет отца. Что моя мать получает пособие по безработице и субсидию на аренду жилья, чтобы жить в районе Клавербюрт. Что я учусь в школе в Девентере. Что я работаю тринадцать часов в неделю в магазине Стру. Они даже знают, сколько я получаю».
Иногда ей казалось забавным, что вся деревня живет как одна большая семья. Но гораздо чаще ее от этого тошнило. Ей казалось, что здесь она становится общественной собственностью.
Вдалеке раздался гулкий рокот. Зеленое небо стало темно-синим. Глядя вперед, она увидела на горизонте, за новым районом, вспышку молнии. И сразу начала считать: двадцать один, двадцать два… Очень медленно, как ее в детстве научил Хуго: «Умножай то, что получилось, на три, и будешь точно знать, как далеко от тебя гроза. А теперь ты не будешь бояться, о'кей?»
Но было совсем не о'кей. Гроза по-прежнему приводила ее в дикий ужас.