Николай Борисович замолчал, переводя дух. Затем заговорил снова.
– Как я представляю себе начало работы, спросите вы? – Спицын вздохнул и еще раз обвел всех взглядом. – Разумеется, придется начать с кадров, ибо, как в свое время говаривал Иосиф Виссарионович, кадры решают все. А я от себя добавлю: ибо они определяют стиль и ритм работы.
По кабинету прошел ропот, что, впрочем, было вполне ожидаемо. Однако ропот этот закончился довольно неожиданно – голос подала женщина, руководитель департамента здравоохранения Елена Дмитриевна Клочко.
– Прошу прощения, Николай Борисович, но Виктор Семёнович Коньков, помнится, тоже не раз такие слова говаривал. Но воз, как говорится, и ныне там.
– Абсолютно с вами согласен! Между словами и делами есть определенная дистанция, но я постараюсь сделать так, чтобы эта дистанция с каждым шагом сокращалась. Однако, вы чем-то не были удовлетворены, Елена Дмитриевна, если я правильно уловил смысл ваших слов?
– Вы правильно уловили смысл моих слов, Николай Борисович.
При этом Дьяченко недовольно поморщился – знал, что это камешек и в его огород тоже, но не ожидал, что эта дама рискнет сразу же пойти в атаку.
– Ну что же, тогда я готов вас выслушать, только, если можно сейчас покороче и самую суть.
– А если покороче, то могу сказать прямо, что мои реляции и просьбы просто игнорировались Коньковым и почему-то не поддерживались Михаилом Гранитовичем, хотя я просила всего лишь выделить около сорока миллионов рублей, во-первых, на закупку нового медицинского оборудования, которое даже в конце двадцатого века уже устарело; во-вторых, на ремонт зданий больниц и поликлиник, во многих из которых просто штукатурка с потолка сыплется. Все мои реляции уже не первый год лежат на столе у нашего уважаемого Андрея Ивановича, – Клочко сверкнула очками в сторону руководителя департамента финансов, – но он просто-напросто их игнорирует, словно бы речь идет лично обо мне, а не о моем департаменте.
Спицын взглянул на финансиста,