Совершенно иная ситуация представляется при анализе законодательств Готского королевства. Так «Эдикт короля Теодориха Остготского», относящийся к XII в., гласит: XVII «Похитителя свободной женщины или девушки со своими сообщниками или пособниками приказываем присуждать к смертной казни»; LX «Если кто насилием соблазнит вдову, какого бы он ни был происхождения, понесет наказание, установленное за прелюбодеяние (т. е. смертная казнь)»; LXIII «Если чужой раб или оргинарий соблазнит насилием свободную девушку или насилием обесчестит вдову с согласия господина, после разбора дела и установления вины он карается смертной казнью».[244] Кроме того, «Эдикт» устанавливает свободный институт брака: ХСШ «Отец против желания не принуждается отдать дочь в супружество кому-либо», вместо выкупа за невесту выплачивается приданое. Такое несоответствие «Эдикта» с другими варварскими правдами обусловлено тем, что вестготы с начала XII в. становятся союзниками Римской империи, заселяют южную часть ее провинции. Происходит рецепция римского права.
Формирование канонического, церковного права как в римско-католической, так и в греко-православной традициях опиралось, прежде всего, на Священное писание, книги Ветхого и Нового Завета. Соответственно институт брака объявлялся моногамным и нерасторжимым. Кроме обязательного публичного характера брака добавлялся компонент сакрального, в форме совершения таинства. Начинается процесс «нуклеаризации» патриархальной семьи. В крестьянской среде, которая составляла основную часть социума средневековой Европы, нуклеарная семья была экономически более выгодной структурой и заменила в аграрном обществе принудительный рабский труд на «добровольный», выполняемый крестьянами, получившими статус свободных (liber) и колонов (colonus), свободных, но пожизненно привязанных к поместью. В отличие от римской системы патрилинейного родства вводится новая когнативная (билатеральная) система.
Момент сакрального, который стал обязательным в брачной церемонии, сделал возможным насильников и похитителей превращать в женихов. Таким образом, уже совершенное насилие становилось как бы санкционированным, проявленное своеволие, власть символически становились церковными в обмен на прощение греха. В отношении похищенной должны были произноситься публичные извинения: «Дорогая и возлюбленная жена, общеизвестно, что я завладел тобой против твоей воли и воли твоих родителей и что преступлением похищения я связал тебя со своей участью, которая могла бы подвергнуть мою жизнь опасности, если бы только священнослужители не восстановили понимание и мир», – так примерно