То обстоятельство, что Маша была дочерью друзей семьи, сдерживало Толика в его безумных мечтах и планах на нее. Сомнения были насчет каждого последующего шага в их отношениях. Но вот уже она, также обворожительно улыбаясь, разрешает ему снять с себя футболку, и он впервые прикасается к ее нежной конусообразной груди и помнит на ощупь расположение всех родинок на ее теле, и конечно же ту, самую большую, что на левом боку. Он с трепетом гладит и целует Машу, и на какое-то время оба забывают обо всех сомнениях. На следующую ночь она уже сама быстро и привычным движением снимает с себя футболку, а спустя еще несколько дней и часа борьбы с самой собою, она уже лежит перед ним совершенно обнаженная, и он впервые в жизни целует ее всю, наслаждаясь каждым сантиметром ее тела, о котором он так сильно, до исступления мечтал еще несколько недель назад. Он помнил, как желание овладеть ею сводило до судорог все его нутро, и вот теперь – лишь они вдвоем. Он впервые в жизни проникает в женскую плоть и чувствует непередаваемые новые ощущения, которые можно испытать один лишь единственный раз в своей жизни. Среди гремучей смеси эмоций присутствует даже некий страх – он боится чего-то, но не в силах совладать с собой, продолжает. Именно Маша подарила ему эту палитру новых ощущений и бурю эмоций, и он навсегда запомнил эти мгновения и конечно же ее саму, открывшую для него мир женщин. «Ах, если бы каждый раз было как в первый раз – насколько больше счастливых и практически неразлучных пар было бы вокруг!», – не мог не подумать Толик.
Почему же он не завершил начатое? Он так и не нашел разумного ответа на этот вопрос, лишь долго потом вспоминая слова, которые с неизменной улыбкой шептала ему Маша: «Ну что же ты такой в реальность погруженный, расслабься»… Казалось бы, что может быть проще – просто следуй незамысловатым словам едва слышной песни, звучавшей посреди ночи из переносного радиоприемника, который как обычно лежал рядом с ними на постели:
Let the love go on, on and on
It’s so cold up there,
Take my hand and you’ll be strong, on and on,
сменившееся более понятными Маше строками на русском:
…Положи меня на ветер, и закрой на миг мне веки,
Позабыв свои сомненья, я растаю на мгновенье,
Улетая вдаль…
Эти песни навсегда остались в памяти Толика, и теперь всегда будут ассоциироваться с Машей и временем, проведенным с ней вдвоем.