Но поскольку теперь отец находился при смерти, у Родригеса не было выбора, кроме как вернуться назад в Санта-Кристобель.
Да еще эта новая роль мужа и… отца.
– Для Луки нет… подготовленной комнаты, – проговорил он, стараясь не глядеть на мальчика.
– Что? – спросила Карлотта, не скрывая своего удивления.
Принц стиснул зубы, чтобы не позволить поднимающемуся внутри гневу вырваться наружу.
– Разве вы меня предупредили о мальчике?
– А разве вы не знали? – От удивления зеленые глаза Карлотты округлились. Она недоуменно переводила взгляд с сына на Родригеса. – Как вы могли не знать?
Смущенный Лука не сводил глаз с обоих. Ситуация, когда твоя судьба находится в руках окружающих тебя взрослых, была ему уже знакома.
Родригес посмотрел на мальчика:
– Лука, как насчет того, чтобы выйти в сад?
Огромные угодья с садом и полями – прекрасное место для того, чтобы занять малыша. По крайней мере, он так думал.
Лука кивнул:
– Я люблю играть на улице. А у вас есть горка?
Родригес посмотрел на Карлотту, затем снова на Луку и испытал странное ощущение, от которого становилось трудно дышать. Он нервничал?
– Нет, горок нет, но мы установим.
Установим? Как будто они с Лукой здесь остаются.
Конечно остаются! Прежде чем покинуть Сантину, Родригес подписал новый контракт с королем Эдуардо. Но он ничего не знал о ребенке. О Луке. Конечно, у них с Карлоттой когда-нибудь родится малыш – его наследник. Выходит, наследник уже был – этот мальчик с серьезными зелеными глазами. Все казалось таким нереальным…
– Нет необходимости устанавливать горку, – сказала Карлотта. – По крайней мере, не сегодня. В конце концов, можно… Лука, хочешь, пойдем в сад?
Карлотта протянула мальчику руку, которую тот быстро схватил, и Родригес повел их к выходу на террасу.
Был теплый тихий вечер. Жара спала, и солнце садилось, озаряя зеленые лужайки оранжевым светом.
– Здесь поблизости нет пруда? – спросила Карлотта, осматривая окрестности.
– Нет. Здесь безопасно. В этой части только трава.
– Иди играй, – сказала она Луке.
Мальчик улыбнулся и зашагал по террасе.
– Перелет был долгим, – прервала она молчание. – Ему не хватало движений.
– Могу себе представить.
С ранних лет он научился не суетиться и не ерзать. Иногда, если Родригес находился на встрече и сидение на одном месте утомляло, он сразу представлял себе болезненный удар линейкой по голени…
– Почему же вы ничего не знаете? – спросила она.
– О Луке? Откуда я должен был знать?
– Но все это печаталось… в прессе, репортеры… Он единственный незаконнорожденный Сантина.
– Я не читаю прессу.
– Не читаете?!
– Нет.
– И даже тогда, когда они пишут о вас?
– Особенно тогда, – ответил Родригес.
– Как