Эльфы сопротивлялись отчаянно, даже отступив за стены поселения, они сражались за каждый дом. Рукопашные схватки поражали своей жестокостью. Противники испытывали такую взаимную ненависть, что от неё накалялся воздух, и становилось жарко. Тетушка Лурдес плохо стреляла из лука, зато прекрасно владела топором. В мирное время ей не составляло большого труда разделать тушу коровы. Эти навыки помогли ей в бою. Она насмерть зарубила около десятка огров и неизвестно скольких покалечила. Сейчас никто бы не смог узнать в ней прежнюю очаровательную хохотушку. Она напоминала разъярённую фурию, размахивающую боевым топором направо и налево. Она не замечала, что вся испачкана кровью с ног до головы. На ней была как кровь врагов, так и её собственная. Она получила два тяжёлых ранения: стрела пронзила насквозь её левое плечо, а обломок копья застрял в ноге, выше колена. Только пышные юбки смогли смягчить сильный удар. Лурдес успела увидеть гибель всех своих обожаемых домочадцев. Но перед глазами у неё стояли два светлых образа: её младшая дочь и племянница обе были на последних месяцах беременности. Их отправили с обозом в Эль-Сиур. Именно за них так свирепо и отчаянно сражалась добрейшая тётушка Лурдес. Она приняла мучительную, но быструю смерть. Огры окружили её плотным кольцом и подняли на копьях. Несколько острых железных наконечников пронзили её тело. Душа Лурдес мгновенно отлетела в иной мир, оставив позади себя тот, в который она принесла столько добра, радости и света.
Расправившись с последними защитниками, огры перешли к разграблению поселения. В этот раз любимая забава не принесла им особой радости. Король внимательно следил за грабежами и всё добро присваивал себе. Вот скажите, кому это понравиться?! Рядовые огры злобно косились на правителя и его заградительный отряд. Они неохотно стаскивали эльфийское добро в кучу перед паланкином короля. Некоторые разобиделись настолько, что часть имущества оставили в домах убитых эльфов. «Пусть лучше сгорит, чем ему достанется! Что его в другие-то поселение не понесло?! Чего он сюда припёрся?!» – возмущенно думали подданные о своём монархе, продолжая стоить подобострастные рожи.
Около