Нас доставили в лодке на маленький пароход, пахнущий кухонным чадом.
Большая, блестящая, тропическая луна взошла, когда наш пароход отплыл. О’Коннор прислонился к перилам и молча взирал на удалявшуюся, как ее… Гваю.
В руке у него была красная роза.
– Она будет ждать, – промолвил он. – Такие глаза, как ее, не могут обманывать. Я ее снова увижу. Никакие предатели не смогут удержать О’Коннора.
– Вы говорите так, как будто ожидается продолжение романа. Но будьте добры, во второй части пропустите светловолосого друга, который украдкой приносит герою в темницу съестные припасы.
И, таким образом, вспоминая пережитое, мы добрались до Нью-Йорка.
Когда Билли Боуэрс кончил свой рассказ, наступило молчание, прерываемое только уличным шумом.
– Вернулся О’Коннор в ту страну? – спросил я.
– Заветное его желание исполнилось, – ответил Билли. – Хочешь со мной немного пройтись? Я тебе покажу.
Он повел меня через два квартала, затем вниз по ступенькам, и мы очутились на центральной станции подземной железной дороги. Сотни людей стояли на платформе.
Городской экспресс примчался и остановился. Он был переполнен. Еще большая толпа бросилась к нему.
В самую гущу свалки бросился широкоплечий, великолепный атлет. Обеими руками он схватывал мужчин и женщин и швырял их, как лилипутов, в открытые двери поезда.
Иногда пассажир с чувством оскорбленного самолюбия оборачивался к нему, желая сделать ему выговор. Но вид синего мундира на гигантской фигуре, свирепый блеск его глаз и сильное нажатие его рук невольно смыкали уста.
Когда поезд наполнился пассажирами, атлет выказал свою особенную способность в качестве правителя людей. Коленами, локтями, плечами, ногами он подталкивал, поднимал, протискивал излишек пассажиров в вагоны. А затем экспресс умчался, и шум колес заглушался визгами, стонами, мольбами, проклятиями несчастных пассажиров.
– Это он. Не правда ли, он изумителен? – с восторгом сказал Билли. – Тропическая страна была не для него. Я желал бы, чтобы наш знаменитый драматург Ричмонд Дэвис увидел бы его. О’Коннор должен быть увековечен.
Атавизм Литтл-Бэра
(Перевод Эвы Бродерсен)
Я увидел свет в комнате Джеффа Питерса, над аптекарским магазином. Я не знал, что Джефф в городе, и поспешил к нему. Это был человек на все руки, имевший сотни занятий и при желании умевший рассказать историю о каждом из них.
Я застал Джеффа за упаковкой чемодана для поездки во Флориду, куда он собирался, чтобы взглянуть на апельсиновую рощу, которую он месяц тому назад обменял на рудоносный участок на Юконе. Он ногой придвинул мне стул со своей всегдашней насмешливой улыбкой на продувном лице. Прошло восемь месяцев с тех пор, как мы виделись последний раз, но он поздоровался со мной так,