Махнув рукой, Мариша села с другой стороны, напротив Федора и начала:
– Да вот, спросить хотели. Вот приходят разные люди в город, а куда они идут? Где ночуют?
– Зачем это вам? В ночлежках обычно, но они сейчас переполнены, иные на улице так и ночуют.
– Да вот, Фрося беспокоиться.
– Ничего я не беспокоюсь, – отозвалась та, – Зря мы Федора от дела оторвали.
– А ты не юли. Она тут цыгана встретила …
– А может и не цыгана вовсе…– перебила её Фрося.
– Лёшей назвался…,– все не унималась подруга.
– Не надо, Мариша. Стыдоба!– Фрося вскочила с места.
Федор тяжело вздохнул:
– Ох, бандитки, делом вас занять надо. А то все о парнях, да о парнях. Как с вами мировую революцию делать? Сегодня в шесть Дина Карловна собрание проводит для женщин. Будет рассказывать о её правах, о семье, о жизни женщины в обществе. И вам туда надо. Послушайте, может, поумнейте. Да и книжки читать вам надо умные, а то все романы да романы. Вот в голове то у вас чепуха одна. Не серьезно все это.
Фрося опустила виновато голову:
– Может, ему помощь нужна, а ты нас тут уму разуму учишь.
– Да как же не нужна. Ты выйди на улицу, Фрось. В кого не плюнь, всем помощь нужна. Все голодные, все разутые. Хоть приметы, какие у него есть?
– Приметы?
– Снаружи выглядит как?– Федор отчаянно вздохнул.
– Черный как цыган и волосы черные, а глаза зеленые. Не видела таких никогда. У него и обувки нет, с деревни может. И как ходит только…
– Поспрашиваю я у знающих людей – он снова вздохнул – А ты Фрося на собрание то приходи. Для вас же стараются. Новый мир строиться.
Он посидел еще не много, потом обратился к Марише:
– А тебе пора о профессии подумать. Говорю тебе не первый раз, на курсы запишись, ведь грамотная. В люди выбьешься, пользу стране и обществу принесешь.
Потом он встал и, молча, вышел из комнаты. Фрося села обратно за стол рядом с Маришей:
– Чего это он?
– Это он все из меня коммунистку делает. А мне, Фрось, простого хочется. Семьи хочу. Детей хочу. А он против. Говорит, как будет восемнадцать, тогда и подумаем. Живу я тут с ним как сестра, а я женой быть хочу.
– Честный. Разве это плохо?
– Для меня плохо. Разлюбит он меня за год, а дети, если бы были, не делся уже тогда никуда.
Домой Фрося шла вся в раздумьях, всё, думая над словами Федора. Он во всем был прав, надо думать о будущем. И трудно всем, куда не посмотри повсюду горе и нужда.
Дома за вязанием её ждала мать. Не подняв на неё головы и не оторвавшись от работы, она сказала:
– Лепешек с молоком поешь, а Илюша с Тамарой придут, и их накорми. Мне уходить сейчас нужно.
– Куда?– стоя на пороге, спросила Фрося.
– К Семилюбову на работу пойду наниматься.
– А как же спина?– снимая платок с головы, снова спросила Ефросинья.
– А что спина? Есть, не спина просит. Мне вас кормить надо. О тебе, может, договорюсь, и ты копейку в дом принесешь.
Фрося