В своих воспоминаниях Вера Засулич говорит, что Негрескул «встретился с Нечаевым в Швейцарии, поссорился с ними, возвратившись в Россию, рассказывал всем и каждому, что Нечаев шарлатан, что арестован он никогда не был, а вздумал разыграть на шаромыжку политического мученика, что его следует опасаться и не верить ему ни в одном слове. Он писал также Успенскому, предостерегая его от Нечаева, но получил холодный ответ».
Из дальнейшего изложения деятельности Нечаева станет видно, почему Нечаев разошелся с Негрескулом; пока можно отметить, что пущенный Негрескулом слух о ложном аресте Нечаева сам по себе был ложью со стороны Негрескула. Нечаев действительно был арестован 29 января 1869 года.
Это подтверждают и архивные материалы, ставшие достоянием истории после революции 1917 года.
К числу подобного рода возводимых на Нечаева обвинений нужно отнести и утверждение, что распространяемое в свое время стихотворение «Студенту», посвященное «молодому другу Нечаеву», в котором сказано, «что кончил жизнь он в этом мире, в снежных каторгах Сибири», – написано было самим Нечаевым. Между тем, как теперь каждому известно, что это стихотворение принадлежит Огареву, и посвящено было Огаревым, по совету Бакунина, не «молодому другу Астракову», как хотел автор, а «молодому другу Нечаеву».
Подобных «легенд» можно привести несколько.
Все они только свидетельствуют о наличии какого-то раздражения против Нечаева со стороны авторов этих легенд. Но из всех «легенд» самой злобной является, конечно, та, которая утверждает, что в своей деятельности Нечаев всегда прибегал к мистификации, ко всякого рода лжи и обману, что руководствовался он только одним положением – «цель оправдывает средства». С легкой руки Бакунина в иезуитстве и в макиавеллизме Нечаева обвиняли не раз; и по настоящее время не снято еще это обвинение.
Например, многие утверждают, что, бежавши из России весною 1869 г. в Швейцарию, Нечаев выдавал себя за представителя какого-то несуществующего в России «революционного комитета», и что, возвратившись в сентябре того же года, он выдавал себя за уполномоченного от Женевского революционного комитета. Все эти обвинения, возводимые на Нечаева, одинаково ложны.
По свидетельству Замфира Ралли, одно время близко стоявшего к Бакунину, «Нечаев, познакомившись с Михаилом Александровичем, на первых порах был почти что совершенно правдив и только преувеличивал количественно круг своих связей в России, относительно существования какой-либо партии не говорил ничего определенного, что, однако, Бакунину казалось похвальной тактикой хорошего конспиратора».
Что же касается второго обвинения, что Нечаев возвратился в Россию самозванцем, то это утверждение опровергается документальными данными. При обыске у Успенского среди бумаг было найдено удостоверение за подписью самого Бакунина «Податель сего есть