Я помню, каково это было – когда он обнимал нас своими сильными руками. До того как он перестал к нам прикасаться. Когда это было? Наверное, незадолго до развода. Помню тот день, когда он ушел окончательно. Очередной солнечный день, и он шел к своей BMW не оглядываясь. Мы с Инди наблюдали за ним из окна ее комнаты, а внизу мама гремела посудой на кухне, как будто ей все равно. На нем были очки-авиаторы. После этого мне никогда не удавалось полюбить мужчину, который их носит.
И вот я начинаю плакать. Не уверена, почему именно. Из-за того что он умер или потому что он ушел? Я даже не знаю, по кому я плачу. По девятилетней мне или по бардаку, в который превратилась двадцатисемилетняя Милли? Но горечь разрывает мне горло изнутри, будто попавшее в ловушку животное, пытающееся выбраться наружу, и кажется, будто мое лицо живет своей собственной жизнью. Я сжимаю зубы и чувствую, как мои губы оттягиваются, обнажая их, чувствую мокрый поток, стекающий по моему носу на подушку.
– Ох, – говорю я вслух. И затем: – О-о-о-о-ох, о-о-ох…
Я одна. Меня некому утешить. Все, кого я знаю, сейчас где-то далеко, заняты своими делами, и в последние годы я сделала все, чтобы мне не на кого было рассчитывать. Я хватаю подушку и обнимаю ее. Как ни странно, это успокаивает. Ох, папа. Каким же ты был мудаком, и ведь я все равно оплакиваю тебя.
На прикроватной тумбочке начинает вибрировать телефон. Я вытираю глаза рукавом и сажусь. Номер скрыт. Возможно, кто-то звонит из офиса. На мгновение я решаю не отвечать. Не исключено, что кто-то из прессы раздобыл мой номер. Но потом я думаю: это же может быть кто угодно. Индия, или Мария, или Роберт, которые хотят мне что-то сообщить, кто-то из морга, или из полиции, или кто-то еще. Я нажимаю «ответить» и подношу телефон к уху.
– Алло?
Молчание. Одна секунда, две. Я начинаю думать, что кто-то ошибся номером или же это индийский колл-центр, соединяющий меня с продавцом, который попытается мне что-то втюхать, как вдруг раздается голос, который я не слышала много лет, и у меня мурашки бегут по телу.
– Милли? Это Клэр.
– Какая Клэр?
– Клэр Джексон, – говорит она.
Глава 9
Мария Гавила ощущает некоторую усталость, когда они проплывают мимо парома. Минуты, проведенные на борту яхты, бесценны, потому что только здесь они не на виду. И хотя в Харбор-Вью есть забор и, если верить Роберту, ворота как в тюрьме, там они снова окажутся в центре внимания, и Марии придется снова давать людям то, в чем они нуждаются (или думают, что нуждаются). Роберт стоит у руля в своей дурацкой капитанской шапочке, довольный, как слон. Это будет изнурительный уик-энд. Страсть Шона и Чарли к вечеринкам практически неиссякаема, и, разумеется, они скинут на женщин присмотр за детьми в дневное время и свое последующее похмелье.
Ее коктейль