– Канъян-гон – наш родственник, и навестить его непредосудительно, но все же ты должен проявлять осмотрительность и не давать поводов для подозрений. Частые посещения насторожат не только наследного принца. Если твои друзья не отговорили тебя от визита, стоит ли считать их хорошими друзьями? А если это они предложили пойти к Канъян-гону, то лучше держаться от них подальше.
Ненадолго воцарилась тишина, а затем Чон громко расхохотался. Вот только в глазах у него не было ни капли веселья – в них снова заполыхали огоньки гнева.
– Мой братишка так заботлив, что даже готов выбирать для меня друзей. Тебе впору быть моей женой, а не братом.
– Я желаю тебе добра.
– Нет, ты запугиваешь меня ради своего дружка-монгола.
– Я сказал это ради тебя. Ради тебя, ради нашего отца, ради нашей семьи и, если на то пошло, ради всего Корё.
– Ради Корё? Я, знаешь ли, тоже думаю о Корё. Только не о таком Корё, где заправляют монголы.
– Наследный принц такой же корёсец, как ты. И у него есть права на престол. Как ты смеешь оскорблять королевскую семью?
– Это я-то оскорбляю королевскую семью?! А помнишь ли ты, кто запер в четырех стенах нашу родную тетю? Кто вышвырнул из столицы старшего сына вана? Кто ложно обвинил и отправил в изгнание других дворян королевского рода? Королева Вонсон – вот кто оскорбляет королевскую семью! Неужели я виновен больше ее, если всего-то называю монголом наследного принца, рожденного монгольской принцессой?!
Чон опять побагровел, слова извергались непрерывным потоком. Но Лин слушал старшего брата с высоко поднятой головой, не дрогнув перед гневным напором. Его холодный и спокойный взгляд все больше распалял Чона.
– Беги, доложи своему приятелю, что твой брат клевещет на королевскую семью и строит заговоры!
– Хватит! Если твои слова услышал бы не я, а кто-то другой, пострадала бы вся наша семья. И тетя, и Канъян-гон.
– То есть ты считаешь себя моим спасителем? Надо же, какая трогательная братская любовь!
– Если ты действительно замышляешь что-то против наследного принца, на мою братскую любовь не рассчитывай.
Негромкие, но решительные слова Лина стали последней каплей. Словно дикий зверь, Чон набросился на него, пытаясь вцепиться в шею, однако Лин перехватил запястья брата так сильно, что костяшки его пальцев побелели. Казалось, еще мгновение – и они свалят друг друга и покатятся по полу в ожесточенной схватке. Но этому помешало неожиданное появление отца братьев Ван Ёна. Как только он открыл дверь, братья отшатнулись друг от друга и склонили головы. Ван Ён сурово оглядел сыновей, заметив и трясущийся от негодования подбородок Чона, и растрепанные волосы Лина.
– Вы в своем уме? Разве братья из благородной семьи ведут себя как дворовые псы?
– Простите, отец, – в один голос ответили сыновья.
Однако Ван Ён не смягчился:
– Чон, тебя было слышно во всем доме. Знаешь ли ты, что случится, если кто-то подслушает?
– Мне было трудно сдержаться, отец. Но Лин тоже…
– Недостатки брата