У окна располагалась широкая тахта с подушками, вышитыми буйными разноцветными цветами, на подушках валялся кот Тига. Тига был уже старый, многомудрый и потому снисходительно терпел мои приставания «поиграть вместе». А самое первое, что я вообще помню, это вид из коляски. Я сижу в ней и смотрю, как крутятся колеса. Низкая такая коляска, по фасону того времени.
Наша кухня была общей с той самой тетей Катей. Она была маленькой, тесной, на широкой дровяной плите стояло несколькими керосинок. Кто нынче знает, что такое керосинка? Но я их помню отлично, мне нравилось смотреть, как их зажигают, а еще я ходила со взрослыми в керосиновую лавку, которая располагалась неподалеку от дома на берегу небольшого пруда с одноименным названием. Лавку давно закрыли, а пруд так и называется Керосинка. Эти походы оставили у меня самые приятные воспоминания. Мне почему-то очень нравился керосиновый химический запах, нравилось смотреть, как продавщица зачерпывает его ковшиком и заливает в специальные цилиндрические емкости. Я смотрела и думала, вот когда вырасту, приду сюда работать, буду разливать керосин.
И еще немного про соседей. Тетя Катя была худенькой, темноволосой, не очень общительной, и жила совсем одна. Меня отправили к ней в тот день, когда умерла бабушка Груша, я помню ее узенькую, скудно обставленную комнатку. Дело было зимой, бабушка Груша собралась пить чай и упала. Ей было восемьдесят семь лет.
Больше всего бабушка, та, которая Анна, – а то в бабушках можно уже запутаться – дружила с тетей Лёлей. Не путать с Лелей! Лелей или Лелькой мы звали Веру, мамину сестру. А Лёля была соседка со второго этажа, красивая веселая блондинка. У Лёли была дочь Галя, которая со временем превратилась в еще более красивую блондинку. Бабушка шила им обеим наряды, и они смотрелись в них обалденно. Еще была тетя Люба Финикова, у нее было двое сыновей чуть старше меня, двое веселых хулиганов, с которыми мы играли во дворе. Люба была медсестрой и иногда делала мне уколы, когда папа с Верой почему-то не могли, только делала их очень больно. А папа и Вера делали уколы вообще незаметно. Я на своей собственной попе все это испытала. Сейчас думаю, что-то они подозрительно часто делали мне уколы. Похоже это им просто нравилось. Или медицина была другой? Чуть что, сразу бросались колоть антибиотики или витамины. Еще помню тетю Раю. Когда бабушка Груша умерла, ее попросили понянчиться с маленьким Сережей. Рая согласилась, но Сережа ее боялся, плакал, и от ее услуг пришлось отказаться. Тетя Рая и правда была страшновата. Маленькая, сморщенная, с узкими злобными глазками, хотя, по слухам, внутри очень добрая. Других соседей помню смутно.
Еще расскажу о Вере, нашей Лельке.