Входит барыня с лакеями. Катерина с криком прячется.
Те же и барыня.
Барыня. Что прячешься! Нечего прятаться! Видно, боишься: умирать-то не хочется! Пожить хочется! Как не хотеться! видишь, какая красавица! Ха, ха, ха! Красота! А ты молись Богу, чтоб отнял красоту-то! Красота-то ведь погибель наша! Себя погубишь, людей соблазнишь, вот тогда и радуйся красоте-то своей. Много, много народу в грех введешь! Вертопрахи на поединки выходят, шпагами колют друг друга. Весело! Старики старые, благочестивые, об смерти забывают, соблазняются на красоту-то! А кто отвечать будет? За все тебе отвечать придется. В омут лучше с красотой-то! Да скорей, скорей!
Катерина прячется.
Куда прячешься, глупая! От Бога-то не уйдешь! Все в огне гореть будете в неугасимом! (Уходит.)
Катерина. Ах! Умираю!
Варвара. Что ты мучаешься-то, в самом деле! Стань к сторонке да помолись: легче будет.
Катерина (подходит к стене и опускается на колени, потом быстро вскакивает). Ах! Ад! Ад! Геенна огненная!
Кабанов, Кабанова и Варвара окружают ее.
Все сердце изорвалось! Не могу я больше терпеть! Матушка! Тихон! Грешна я перед Богом и перед вами! Не я ли клялась тебе, что не взгляну ни на кого без тебя! Помнишь, помнишь! А знаешь ли, что я, беспутная, без тебя делала! В первую же ночь я ушла из дому…
Кабанов (растерявшись, в слезах, дергает ее за рукав). Не надо, не надо, не говори! Что ты! Матушка здесь!
Кабанова (строго). Ну, ну, говори, коли уж начала.
Катерина. И все-то десять ночей я гуляла… (Рыдает.)
Кабанов хочет обнять ее.
Кабанова. Брось ее! С кем?
Варвара. Врет она, она сама не знает, что говорит.
Кабанова. Молчи ты! Вот оно что! Ну, с кем же?
Катерина. С Борисом Григорьичем.
Вопрос о мнении окружающих постепенно вытекает в другой, более глобальный – о «людском суде» и его связи с высшим судом, который предстает в образе грозы. И если Катерина неоднократно заявляет, что не боится «людского суда», пересудов, то высший суд, гроза повергает ее в ужас и толкает публично признаться в измене. Но примечательно, что столь сильно высшего суда боится лишь одна Катерина.
Удар грома.
Ах! (Падает без чувств на руки мужа.)
Кабанова. Что, сынок! Куда воля-то ведет! Говорила я, так ты слушать не хотел. Вот и дождался!
Действие пятое
Декорация первого действия. Сумерки.
Кулигин сидит на лавочке. Кабанов идет по бульвару.
Кулигин (поет).
Ночною темнотою покрылись небеса, Все люди для покою закрыли уж глаза… и пр.
(Увидав Кабанова.) Здравствуйте, сударь! Далеко ли изволите?
Кабанов. Домой. Слышал, братец, дела-то наши? Вся, братец, семья в расстройство пришла.
Кулигин. Слышал, слышал, сударь.
Кабанов. Я в Москву ездил, ты знаешь? На дорогу-то маменька читала, читала мне наставления-то, а я как выехал, так загулял. Уж очень рад, что на волю-то вырвался.