– Он нож ей туда воткнул… они пытались… ну вы понимаете… лечиться… – Миссис Беньян судорожно всхлипнула; тут перед ними появились тарелки с едой. – Зато они с Беном всегда отпуск чудесно проводят, – отчаянно зашептала она, вытирая мокрые щеки и приподнимая очки, чтобы промокнуть глаза. – И стали заводчиками… заводчиками… немецких овчарок.
Даже проголодавшись, Страйк не сразу смог взяться за нож и вилку после разговора о судьбе Роны Лэйнг.
– Но у нее ведь был ребенок от Лэйнга? – спросил он, вспомнив слабый плач младенца рядом с истекающей кровью, обезвоженной матерью. – Ему сейчас должно быть… сколько?
– Он у…умер, – прошептала миссис Беньян, роняя капли с подбородка. – В младенчестве. С рождения слабеньким был. Это случилось через два дня после того, как Донни посадили. А Донни… Донни… позвонил ей из тюрьмы и сказал, что знает: это, мол, она ребенка убила… убила… а он выйдет и за это ее прикончит…
Страйк на мгновение положил свою широкую ладонь на плечо безутешной женщины, а потом встал из-за стола и направился к молоденькой барменше, наблюдавшей за ними с раскрытым ртом. Для такого субтильного создания, какое сидело с ним рядом, бренди был бы чересчур крепким, но тетя Джоан, к примеру, которая была лишь немногим старше миссис Беньян, всегда верила в целебные свойства портвейна. Страйк взял одну порцию и вернулся со стаканом к своей собеседнице:
– Вот, выпейте.
Наградой ему стали новые потоки слез, но после многократных утираний промокшим носовым платком она все же выдавила: «Вы очень добры» – и пригубила портвейна, моргая покрасневшими глазами и слегка всхлипывая.
– У вас есть какие-нибудь соображения, куда мог отправиться Лэйнг после появления у Роны?
– Да, есть, – прошептала она. – Бен навел справки по своим каналам, через службу контроля за УДО. Судя по всему, отправился он в Гейтсхед, только не знаю, надолго ли.
Гейтсхед. Страйку вспомнился Дональд Лэйнг, найденный по интернету. Значит, он перебрался из Гейтсхеда в Корби? Или это разные лица?
– Как бы то ни было, – заключила миссис Беньян, – к Роне с Беном он больше не совался.
– Еще бы, – сказал Страйк, берясь за нож и вилку. – Соваться туда, где полицейский и немецкие овчарки… он себе не враг.
Ее, вероятно, приободрили и утешили эти слова; с робкой, слезливой улыбкой она попробовала макароны с сыром.
– Они поженились совсем молодыми, – отметил Страйк, пытаясь собрать любые сведения, которые проливали бы свет на связи и привычки Лэйнга.
Маргарет Беньян кивнула, сглотнула и ответила:
– Слишком молодыми. Она стала с ним встречаться в пятнадцать лет, и мы, конечно, этого не одобряли. Про Донни Лэйнга разное болтали. Одна девочка говорила, что он взял ее силой на дискотеке