– Думаю, на Лэйнга у вас там негусто собрано. – В тоне Страйка слышался вопрос.
Воинская карьера шотландца продлилась еще меньше, чем у Брокбэнка.
– Негусто, да, но и так понятно: тип еще тот, – отозвался Хардэйкр.
– Куда его отправили после «Стекляшки»?
«Стекляшкой» у них называлась военная тюрьма в Колчестере, куда попадали все осужденные военнослужащие в ожидании перевода в гражданскую тюрьму.
– В «Элмли». С тех пор у нас на него ничего не было. Придется запросить службу надзора за УДО.
– Угу. – Страйк выдохнул дым в звездное небо.
Они с Хардэйкром оба понимали: коль скоро Страйк теперь не служит в полиции, у него не больше прав на доступ к архиву службы надзора за УДО, чем у простого обывателя.
– Где именно в Шотландии он родился, Харди?
– В Мелроузе. При поступлении на службу указал в качестве ближайшей родственницы свою мать – я проверил его анкету.
– Мелроуз, – в задумчивости повторил Страйк.
Он поразмыслил о двух оставшихся клиентах: первый – богатый идиот, который ловит кайф, пытаясь доказать, что ему наставляют рога; вторая – обеспеченная жена и мать, подрядившая Страйка выяснить, каким способом ее проживающий отдельно муж подбирается к их общим сыновьям. Но этот муж сейчас отбыл в Чикаго, а передвижения Платины вполне могли на сутки остаться без внимания.
Конечно, сохранялась вероятность, что никто из подозреваемых не имеет отношения к посылке с ногой, что он все это придумал.
A harvest of limbs… Урожай всех тела частей…
– Мелроуз далеко от Эдинбурга?
– Час-полтора езды.
Страйк потушил сигарету в водостоке.
– Харди, я могу приехать ночным поездом в воскресенье, рано утром пробраться в офис, потом рвануть в Мелроуз и проверить, не вернулся ли Лэйнг к родным или, по меньшей мере, не давал ли о себе знать.
– Договорились, Огги. Встречу тебя на вокзале, только сообщи время. Хотя… – Хардэйкр приготовился к поступку невиданной щедрости, – если поездка займет не более суток, возьмешь мою машину.
Страйк не сразу вернулся к своим любознательным друзьям и остывшему карри. Закуривая очередную сигарету, детектив прогуливался по тихой улице и размышлял о делах. Тут он вспомнил, что в воскресенье вечером собирался пойти с Элин в концертный зал «Саутбэнк». Она стремилась привить ему интерес к серьезной музыке, хотя классика всегда оставляла его равнодушным, чего он и не скрывал. Страйк посмотрел на часы: звонить уже слишком поздно; не забыть бы завтра отменить встречу.
Войдя в дом, он вновь обратился мыслями к Робин. Она почти никогда не упоминала о предстоящей свадьбе, до которой теперь оставалось всего два с половиной месяца. Когда Робин рассказывала Уордлу об одноразовых фотоаппаратах, заказанных