Некое должностное лицо при наручниках и головном уборе притиснуло к стенке с секцией батареи центрального отопления и предприняло попытку поставить конем. Лицо гремело хромированными наручниками, жарко и учащенно дышало в затылок и все норовило не то развести ему ноги пошире, не то сбить с ног. «Э… – только произнес он ошеломленно, ничего не понимая. Это все, что он мог произнести, пока представитель был занят его руками, прижатыми к влажным кирпичам стены. – С-сум… Собственно… Э!» – «Давай, давай, мистер», – нетерпеливо бормотало лицо нимало не смущаясь, сопя и донимая нагретым чесноком. «Вы полегче, – сказал он. – У меня там все-таки не армейские ботинки».
«Да что ты, – как бы неслыханно удивилось лицо, издевательски выкатывая животный глаз, и добавило, бесцеремонно забираясь вначале в один его карман, потом в другой: – Давай, говорю, чего там – «ботинки»… С-счас проведем дознание. Все выясним, до всего дознаемся, значит. Давай руку…»
Все это подозрительно напоминало нехороший сон. Черт, подумал он, упрямо цепляясь за кирпичи. Упаду ведь. «Давай, говорю, это самое…» – требовательно прислонялось лицо, не слишком церемонясь и не оставляя попыток развести ему каблуки на запредельный угол. «Не могу, – сдавленным голосом пробормотал он. Он упрямо прижимался щекой к кирпичам стены, боясь подумать дурное, не в силах отделаться от ощущения, что присутствует на съемках какого-то кошмара. – Гравитация…»
«Чего?» – не поняло лицо.
Его рука на непозволительную глубину погружалась в чужой карман и еще дальше. «Не могу», – повторил он, потея и тревожась все больше. «Почему не можешь? – недоверчиво переспросило лицо, на секунду прерывая даже свое занятие. – Чего это ты не можешь?..» Сволочь, подумал он. Хоть бы в коридоре кто появился. Правоохранительный орган действовал грамотно, четко, с ясно поставленной перед собой задачей, они пыхтели чуть не на весь коридор, возясь в непосредственной близи от батареи, он – не даваясь, орган безопасности – прижимаясь все плотнее и бессовестнее. Напряжение росло. «Гравитация», – объяснил он, упрямо стискивая зубы, прижимаясь щекой к стене и видя перед собой только рельеф кирпичей. Он знал, что если отдаст обе руки, возражать уже будет нечем.
Орган правоохранения пристегнул наконец к одной руке тесный хромовый «браслет». «К-акая там еще, на хрен, гравитация, – немного заикаясь, подрагивающим от презрения и недоверчивости голосом произнесло лицо при исполнении. – Ты тут на частной территории, мистер, понял? Давай, говорю, это самое…»
В сыром коридоре полуподвала что-то капало, становилось по-настоящему жарко.
Исполнительное лицо возбужденно дышало, прижимаясь все требовательнее, выворачивая руку на задницу, и он свалился-таки, непроизвольно подогнув колено и едва не врезавшись головой в кирпичи. Решимость и ненависть ко всем должностным лицам и органам теперь руководила всеми желаниями.
«…Мы здесь все на частной территории, мистер, понял?..» –